выскакивать довгары. Вера видела, как бледнели лица сельчан, едва им удавалось разобрать то, о чем кричат напуганные дети. «Вайра убила мадвура! Вайра убила танока!» Со всех сторон к ней и Ирве бежали люди, и вскоре вокруг них собралось все население тана. Окруженные плотным кольцом людей, Ирве и Вера добрались до площади посреди селения. Под глухой ропот мужчин и испуганные причитания женщин Ирве отвязал волокуши, на которых лежала мохнатая туша. Подняв глаза, он увидел направленные на сестру осуждающие, напуганные и откровенно неприязненные взгляды. Ирве нахмурился, и, подойдя к Вере, взял её за руку.
– Не бойся, Вайра. Никто не посмеет тронуть тебя.
Торопливо растолкав людей, в центр круга выбился Баэлир. Охнув, он подскочил к волокушам и склонился над мертвым зверем. Жрец провел рукой по жесткому меху, и его ладонь окрасилась в алый цвет. Баэлир медленно распрямился, и повернулся к стоящей в центре круга паре. Правый глаз его дергался, а рот гневно кривился.
– Ты!!! – трясущийся палец, перепачканный в крови зверя, уперся Вере в грудь. – Ты….
– Это не она! – Ирве заслонил Веру. – Мадвура убил я!
Вздох негодования пронесся над головами людей. Яростный взгляд жреца впился в лицо Ирве. Тот решительно выпрямился и оглядел людей.
– Мадвура убил я! – громко повторил Ирве.
Баэлир, не сводя с юноши негодующего взгляда, занес руку, но ударить не успел.
– Никто не смеет бить моих детей, – подошедший Ори перехватил кисть жреца.
– Они вред опрометчиво нашему таноку причинили! – вздернул подбородок Баэлир, вырывая руку из сильных пальцев танеда. – Говорил я, всегда я знал, что лишь вред будет нам от приемыша твоего! Вот и сын твой, о почтении обычаев наших забыв, на священного зверя оружие поднял! Теперь грозит всему тану кара Валкуна!
Последние слова жрец прокричал, потрясая кулаками.
– Остынь, Баэлир, – нахмурил брови Ори. – Прежде, чем обвинять, надо их выслушать.
Он повернулся к Ирве.
– Ирве, ты убил танока. Это тяжелый проступок. Законы наши ты знаешь. И я, и Баэлир, и весь тан хочет знать, зачем ты это сделал.
Ирве помедлил, взглянул на жреца, на отца, на Веру, и, опустив голову, сказал.
– Мадвур напал на Вайру. Я защищал сестру.
Люди переваривали эти слова, затаив дыхание и переглядываясь. Баэлир прищурился и тихо произнес, глядя Ирве в глаза:
– Танок на людей тана хранимого не нападает. Опасность от силы его лишь чужакам грозит. Где оберег мой, что дал ей я? Смотрите, люди, его нет на руке её! Отринула она защиту танока, тяжела ноша священного оберега для чужака.
Вера бросила взгляд на запястье, где был привязан оберег. Его там не было. По всей видимости, она потеряла его в лесу.
– Вайра не чужая! – побледнев, выкрикнул Ирве, понимая, куда клонит жрец.
– Баэлир, ты говори, да не заговаривайся, – грозно нахмурившись, поддержал сына Ори. – Она не пришлица, а дочь мне.
– Приемная, Ори, –