чтобы эту штуку считать яйцом, – сказал он неожиданно для всех, Лада даже слегка дрогнула.
– Почему? – спросил Пестель и шагнул поближе.
– Яйцо, или зерно, или что-то подобное всегда имеет достаточно возможностей для саморазвития. Уж не знаю, как это у них происходит, но их можно переносить, к тому же им необходима благоприятная среда и все такое. А это… – Он повертел пальцами в воздухе, пробуя найти подходящее слово. – Это скорее следует назвать автоклавом, так кажется, в биологии всякие пробирки для гомункулов называются?
– Называются, – подтвердил Пестель. – Только что же это за гомункулус, если принять во внимание объем автоклава? У меня получилось, что оно… То, что оттуда выползет, если выползет, может весить тонн семь, и рост у него будет… соответствующий, если принять, что оно будет смахивать на человека.
– Может, вызвать сюда стрелков? – спросила Лада.
– Нет, – резковато отозвалась Сонечка. – Мне кажется, ничего лишнего тут быть не должно.
– А когда оно, собственно, собирается вылезти? – зевнул Ким. – Ждать – дело неплохое, но слишком долго тут болтаться – глупо.
– Я не знаю точно, – зачастил вдруг Ромка, явственно опасаясь, что его прервут и не дадут договорить, – но мы вглядывались в это… яйцо, или в автоклав, если снизу через пол действительно подведены всякие питающие трубки… – Он сбился, слегка покраснел, но это же позволило ему и мобилизоваться. Он даже головой чуть дернул. Рост узнал этот жест, он и сам так делал, когда волновался. – И вот что нам показалось, его рождение… или вылупление, можно стимулировать.
– Во-первых, кому это – нам? – спросил Ким.
И откуда-то сбоку, из-за угла, совершенно не освещенного солнечными отражателями, вдруг выступил Витек Кошеваров, сын Раи Кошеваровой и, буквально с пеленок, Ромкин друг. За ним еще более неясно проявилась фигура Ефрема, сына Сонечки от ее первого мужа – Бойца, которого Рост никогда не мог забыть. Поднапрягшись, Ростик почему-то вспомнил, что Сонечка, да и многие другие, величали его детским прозвищем – Фрема. Или Фремом, но сейчас это было неважно.
– И мне, – на всякий случай добавила Сонечка. Вероятно, чтобы поддержать этих вот пацанов.
– А во-вторых, – продолжил Ким, – поясни, пожалуйста, как это – стимулировать?
– Нужно ему показать, что мы рады будем, если он появится, – тихо отозвался Ромка.
– Ты что же, считаешь, что оно, как Рост говорит, нас читает? – спросила Лада.
М-да, решил Ростик, с лидерскими повадками у Ромки пока не слишком. Может, он этому и не научится. Тогда, пожалуй, ему один путь – в университет, а не в офицеры. Без ясно обозначенного волевого фактора хороших командиров не бывает.
– Рост, – позвал Пестель, – ты что-нибудь понял?
– Пробую, – со вздохом признался Ростик, подошел к автоклаву чуть ближе. Оглянулся. – Сонечка, мне говорили, что тут чуть не половина старцев аймихо собрались, а мы еще ни одного не видели.
– Они наверху, позвать?
– Не надо,