блокады. Муж дочери Галины – старший оперуполномоченный НКВД Сергей Павлович Вилов – всю блокаду «прослужил» в Ленинграде. С успехом «душил» и обезвреживал «врагов народа», среди которых иногда попадались и настоящие враги. Малой части его пайка хватило на то, чтобы выжило многочисленное семейство Козловых.
9
Блокада застала младших сестёр в возрасте, когда внешние обстоятельства формируют обрамление к полученному по наследству характеру, а сам характер каким либо изменениям уже неподвластен. Он уже есть и навсегда таким и останется! Четырнадцатилетняя девочка-подросток Лариса – яркое тому подтверждение. Неуступчивая в споре, непримиримая в борьбе за то, что считала своим, она переживала голодные времена тяжелее всех. Она постоянно подозревала сестёр, мать и маленького брата в посягательстве на её корочку хлеба или её кусочек сахара. Устраивая тайнички по всей квартире по принципу лучшей сохранности яиц в разных корзинах, Лариса тратила своё свободное время на плановую и внеплановую инспекции каждого из тайничков. Она это делала многократно в течение дня. После чего, обуреваемая подозрениями, устраивала допросы среди близких ей людей, обвиняя всех и каждого. Нина смотрела на гадкие проделки дочери с отвращением, пытаясь понять, как у неё могла родиться такая дочь и почему: «Ведь Гришка – отец Лариски, хоть и был балбес редкостный, всегда и всех любил. Всем доверял. Даже цыганам своим, на которых «пробы ставить не куда». А эта ну просто исчадие чёртовское какое-то. От жадности на жабу похожее. Ведь создатель поглядит-поглядит, да и, прости меня, господи, накажет. Ой, что я говорю!» – сама испугалась своих мыслей Нина.
– Ларочка, что ж ты всё время к Юре пристаёшь? Не брал он твоего, никто не брал! Когда ты, наконец, угомонишься?! Пошла бы лучше в соседний двор, там дом вчера разбомбило. Поищи, чем вечером печку растапливать будем. Заодно к тёте Насте зайди, она мыла обещала дать… – подобными словами Нина пыталась хоть как-то отвлечь распоясовшуюся дочь и умерить её пыл. Но всё было бесполезно. Лариска изводила всех, доводя свои претензии по очереди к каждой из сестёр и маленькому братишке до полного абсурда. С наступлением сильных морозов стало ещё тяжелее и напряжённей. Однажды Нина застала Лариску со шваброй в руках, размахивающей этой шваброй перед плачущим братом и пытавшейся его защитить Маришкой.
«А вот это уж точно Гришкины замашки – всё через кулаки решать. Как будто кроме кулачной другой правды нет, – сразу подумала Нина, вспомнив с грустью хоть и неверного, но такого родного и любимого, недавно погибшего на фронте мужа. – Лишь бы Юрочка не в него пошёл, а то ведь собьётся с дороги и, глядишь, пропадёт, не дай боже».
Последнее время она заметила за собой, что всё чаще и чаще обращается к всевышнему то за советом, то за помощью. Но чаще всего с мольбой защитить её детей от болезней, голода, ненависти. Последнего она боялась больше всего: «Надо в церковь сходить – давно не была. Свечку за упокой Гришеньке поставить бы… Маришку с Юрочкой