хрусталем люстр, слепит глаза.
– Свечи сейчас погасим, – сказал Мостовой.
– Не все, – попросил Астриль. – В темноте мы же не сможем отыскать себе пару.
– Глупости! – раздались женские голоса. – Совсем наоборот, темнота способствует!
– Мы в землянках тоже, при лучине… это самое, – поддержал женщин маршал. – И ничего, как сейчас помню, справлялись! – И тут же осекся. – Пожалуйста, жене это не пересказывайте.
– Я вас слушаю, Маэстро. – Губернатор протянул руку вперед, ладонью вверх.
Маэстро взглянул на руку, затем в глаза Французова. Французов вяло улыбнулся, и взор его затуманился.
И сквозь туман проступила пыльная дорога, по которой под палящим солнцем ползли повозки с впряженными в них рабами. Рядом брели надсмотрщики, разомлевшие от жары, и лениво щелкали бичами. И среди надсмотрщиков Французов вдруг увидел себя. Перед ним возник какой-то сидящий на повозке изможденный человек. Французов привычно ткнул его в спину рукоятью бича: «Пошевеливайся!..»
Человек поднял голову, взглянул на своего мучителя и внятно произнес: «Ты за это еще поплатишься!..»
Маэстро отпустил руку губернатора, щелкнул пальцами, и тот открыл глаза.
– Очень странно… – Маэстро был огорошен тем, что увидел, и не сумел скрыть этого. – Этого не может быть. Те же линии, те же пересечения…
Губернатор вопрошающе взглянул на мага.
– Я недавно встречал человека, звезды которого… Простите, я поражен. Если сказать проще, пути ваших судеб совпадают.
– И что это значит? – улыбнулся Французов.
– Ваша судьба начнет повторять судьбу другого человека. Если ему будет плохо, начнете страдать вы, если его покинет покой, вас истерзает бессонница.
– Прямо как у близнецов! – воскликнул один из братьев Ге.
– Помолчите! – Полковник внезапно почувствовал какое-то внутреннее напряжение. Так бывало, когда просыпалась его интуиция.
В гостиной повисла тишина.
– Подождите меня внизу, – предложил полковник ясновидцу. – Я сейчас выйду. – И дождавшись, когда ясновидец с ассистентом покинули гостиную, повернулся к притихшим гостям. – Все, о чем сейчас сказал ясновидец, рекомендую забыть навсегда. Ясно?
– А я ничего и не понял, – признался маршал.
– Тем лучше. – Антон Антонович стремительно вышел из зала.
– Все это чепуха, – сказал Вольдемар Викторович и почувствовал, что заноза тревоги воткнулась в сердце. И задохнулся. Как в детстве, когда, страшась темноты, он зарывался с головой под одеяло и поджимал под себя ноги, чтобы сделаться меньше и незаметней. Но там, под одеялом, вдруг начинало казаться, что он уже никогда не сможет выбраться наружу, и тогда он с воплем вскакивал и мчался в спальню к родителям. Отец подсмеивался над его страхами, а мать жалела, ласкала.
Губернатор вспомнил мать, ощутил ее теплую руку на голове, и заноза, сидящая в сердце, выскочила, воздух поступил в легкие.
– Полная чепуха, – уже гораздо уверенней