И в героине, которую так правдоподобно сыграла Яковлева, я и увидела себя. Саша был рядом, но я ему ничего не сказала.
Мои родные не оставляли меня, сироту. Тетя Лена официально оформила надо мной опекунство и получала на меня опекунское пособие, с него-то мы и выплачивали штраф. Но тем не менее родственники бессовестно эксплуатировали меня, заставляя выполнять непосильный для одного человека объем работы.
Я была у них как служанка. Каждый день, прежде чем покушать, я должна была натаскать воды, покормить кур, убраться дома, сходить в магазин и помыть за всеми посуду, да еще и подоить корову. Вечером очень хотелось гулять, но это было невозможно; только мент Саша иногда выводил меня на прогулку, я отдыхала от своих принудительных работ, он покупал мне сладости и дарил те ценные минуты свободы, которых так не хватало мне, вольной от природы цыганской девочке. Конечно, добрую половину этих дел я привыкла совершать и при маме, но это было для мамы, для детей и совершенно добровольно, к тому же, в этом была крайняя необходимость.
Без меня бы все встало, а самое главное – дети, которых жалко, и мама, которую тоже я любила и жалела. А здесь, в семье моих родственников, я чувствовала себя чужой среди своих… Что бы я не сделала, все было им не так. Я всегда была плохой. И еще меня всегда удивляло, почему в моей тетке столько яду. Теперь я думаю, она завидовала маме, ее проворности, храбрости и везению. А то, что мама была просто страстным, активным человеком, – этого она не принимала во внимание. Но была и еще одна причина, о которой пока никто не знал, даже я.
Часто за стопкой водки тетя Лена любила упрекнуть меня, а заодно и маму. Последнее меня очень обижало. Одним словом, в четырнадцать лет – как раз в этот момент моей жизни у меня начался переходный возраст – я воспринимала свои новые обязанности как издевательство над собой: мне тогда казалось, что они меня используют, как золушку.
Но когда мне пришлось еще и терпеть насмешки, тут уж терпение мое лопнуло окончательно. Это было последней каплей! И тогда я собрала вещи и ушла из дома прочь.
Иду, как сейчас помню, по дороге и плачу, а кругом темнота, ни души – страшно и холодно…
И вдруг, как в сказке, мне навстречу идет девочка, такая же заплаканная. Мы переглянулись и поняли, что посланы друг другу самой судьбой. Пройдя еще пару шагов, мы оглянулись и, улыбнувшись, решили познакомиться:
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Оля, – ответила она, – а тебя как?
– Лена. А ты чего ревешь?
– Да вот, с родаками поссорилась, ушла из дома, теперь не знаю, куда идти. А ты?
– О-о! Та же фигня, – рассмеялась я, сияя от удовольствия.
И мы стали думать вместе, куда идти и что делать.
– А может, на вокзал пойдем? – предложила я. – Заночуем там, а утром на семичасовой электричке поедем в Тверь.
Оля согласилась, и мы дружно направились в сторону вокзала.
Шли мы медленно, не спеша, а машины пролетали мимо нас.
Глава 6
Посвящение
По