и сказал, что составителем будет Жарикова. Он не возражал. Я мог бы не советоваться с ним, потому что подбор составителей – дело заведующих редакциями. Очень часто составителями книг становились сами редакторы. Это не запрещалось. Я сам, будучи редактором, составил три книги, правда, две бесплатно, и одна из них, чем я горжусь, последняя прижизненная книга Михаила Шолохова.
Я сказал главному редактору, что составителем «Родника» будет Татьяна Жарикова, но я не сказал ему, что это моя жена. Таня окончила Литинститут, имела книгу прозы и многочисленные публикации в периодической печати. Володченко каким-то образом узнал об этом, зацепился и превратил в конфликт. Я тогда бороться не стал, написал заявление об уходе. Машовец сам принес мне в кабинет трудовую книжку. Если бы я не написал заявления, никто бы мне ничего не сделал. Даже выговор дать не за что. Но я чувствовал себя виноватым: во-первых, я сам напал на Володченко и в тяжелый для него момент.
Я бы мог не горячиться, не писать, сделать более хитрый, тонкий ход, чтобы рукописи ушли в производство. Они были хорошие, никто бы не придрался, никто бы меня даже не попрекнул, что одну из них составляла моя жена. И во-вторых, я все-таки чувствовал себя виноватым за то, что поставил составителем жену. Маленькое пятнышко да есть.
Потому-то я и ушел из «Молодой гвардии». Альманахи прикрыли. Ни один из них не увидел свет. Петр Паламарчук знал об этой истории, он тоже работал над теми сборниками, был членом редколлегии. Знал, что вины нет за мной, и все же продолжал клеветать. Александр Поздняков, тот самый поэт, о котором я упоминал в письме, через год после моего ухода из издательства, улыбаясь, спросил меня:
– А ты разве не понял, почему тебя убрали?
– Я жену сделал составителем…
– Чудак, – засмеялся он. – Это предлог. Никого твоя жена не интересовала… Ты стал опасным конкурентом Рыбасу, Лыкошину, Машовцу. Они тебя и убрали. Вспомни, все мы, кто раньше отирался в кабинетах Лыкошина и Рыбаса, перешли в твой кабинет. У тебя жизнь кипела. Авторитет твой рос ежедневно. Они тебя подставили и убрали…
Однажды в издательство «Столица» Рыбас принес рукопись своего романа, и Панасян (помните, он был редактором моего романа «Заросли» в «Советском писателе») сказал мне:
– Ты знаешь, когда я ставил роман «Заросли» в план выпуска, Рыбас очень просил меня, чтобы я его зарубил!
– Почему? – воскликнул я.
– Это спроси у него… – засмеялся Панасян. Он, вероятно, думал, что я после этого известия тут же заверну Рыбасу его роман. Но мы его поставили в план.
Молодогвардейская история всплыла, когда возникла моя кандидатура на должность директора. Машовец встретил Александра Михайлова и сказал ему, чтобы меня не делали директором, и наговорил гадостей. А Володченко позвонил Кобенко и тоже попытался нагадить. Тогда-то я и привез Кобенко копию письма и рассказал все то, что описал выше.
И последний штрих.