между розовых стволов деревьев в прозрачный лес…
Да, именно так, в большинстве случаев, я представляю себе свой последний бой. Однако сколько бы я ни всматривался в сводки новостей, я не мог разглядеть никаких признаков новой надвигающейся мировой катастрофы. Конечно, в разных местах происходили какие-то локальные войны, но в них гибли единицы, а миллионы в это время продолжали жить как ни в чём не бывало. Погибнуть, даже в бою, в такой войне у меня не возникало желания. Ведь если умирать, так всем вместе. Я не верю, что вторая мировая война была последней большой войной, я не теряю надежды, и, может быть, моё последнее желание всё-таки исполнится.
…А может быть, всё будет совсем не так. Ведь сорок лет на диване – это очень много. Может быть, уже через пять лет мне всё надоест. Мне надоест лежать на диване. Мне надоест ждать третью мировую войну. Да и не желаю я зла людям. И тогда я поднимусь с дивана, совершенно спокойный, оденусь и выйду на улицу. Это случится поздним вечером, в один из новогодних дней. Я выйду из подъезда своего дома и в последний раз вдохну морозного свежего воздуха. Посёлок будет светиться редкими огнями, будет валить снег, белый под фонарями уличного освещения и тёмный в переулках и дворах домов. Я закурю сигарету и пойду в центр посёлка. Там, на площади, разноцветными огнями гирлянды будет гореть большая ёлка, многочисленные гирлянды, но только маленькие, будут мигать в витринах магазинов. В центре будет много молодёжи, радостной в предвкушении весёлого вечера. Когда-то, не так давно, среди них был и я со своими товарищами, но уже тогда мне было скучно. Будет скучно мне и в этот вечер, но скучно смертельной скукой, той самой, с которой ничего нельзя поделать.
Выкурив свою последнюю сигарету, я зайду в бар. Там будет очень тесно и шумно. И кто-нибудь из старых моих приятелей, всё ещё продолжающих разгульную жизнь, обязательно окликнет меня. Я подойду, сяду за столик, мне нальют штрафной стакан водки, я выпью, но вряд ли стану пьяным, и уж точно мне не сделается хорошо. И через некоторое время я кому-нибудь не понравлюсь в баре.
И вот я уже буду стоять в тёмном дворе, один против десятерых, и у меня не будет ни единого шанса. Но он мне и не нужен. По-прежнему будет валить снег. После первого же удара у меня из носа пойдёт кровь, и я почувствую её приторный запах. Я буду стоять до последнего, и с каждым новым ударом мне будет становиться всё скучнее и скучнее. И уже в самом конце мне вдруг очень ясно представится, что жизнь – это всего лишь какой-то дурной сон, и что сейчас этот сон, наконец, закончится, и тут я почувствую облегчение, какое не испытывал уже много лет.
А всего лишь через пару таких же тёмных дворов, за пеленой падающего снега, будет мой двор и мой дом, и окна моей квартиры будут светиться призрачным светом. Там, за плотно задёрнутыми шторами, в натопленном зале на столе будут гореть три свечи в золочёном