словно на последнем издыхании, покусала сосиску и явно не без труда съела.
– Кажется, я слишком тупая и уже поздно.
– Ты о чём?
– Посмотри, – Козявка погладила собаку по голове, – она от голода умирает, похоже.
Ксюха уставилась испуганными глазами на девочку:
– Так нафига сосиску-то тогда! Вот блин! Мы обе тупые, похоже. Я не сообразила, что она умирает, а ты её сосисками пичкаешь.
– Бери её на руки! – скомандовала Козявка.
– Зачем? Давай сразу на этот раз цель выкладывай, а то как с сосиской выйдет. Её сосиска добьёт только. Ей бы молочка сейчас, или яйцо сырое.
– К Михалычу понесём, он же врач, что-нибудь сделает. Только бы сегодня не его смена была, и не дежурство.
– Ху из Михалыч?
– Не матерись при детях. Это друг мой. Ну или неофициальный папа. С кошкой его, короче, играю. Давай, бери её на руки.
– Сумку мою тогда неси.
Ксюха не без труда взяла собаку на руки и крехтя понесла в сторону дома Михалыча.
Михалыч, к своему ужасу и радости Козявки, оказался дома. Он явно не ожидал увидеть на своём пороге взмыленную растрёпанную девушку с грязной, лысеющей собакой на руках.
– Это что такое? – мягко выражаясь, удивлённо спросил он.
– Михалыч, выручай, собака умирает, сделай что-нибудь, – запыхавшись, ввалилась в квартиру Козявка. – Ты же пилюлькин, тебе какая разница, человека или собаку спасать.
– Вообще-то большая разница. Что с собакой-то? – пропуская в коридор и подхватывая собаку с рук девушки, спросил Михалыч.
– С голода помирает, уже есть отказывается.
– Понял. Я отнесу её пока в ванную, тёплой водой её полей, Козявка, ягодицу ей с мылом помой, и сами руки помойте! – уже из другой комнаты кричал Михалыч и шуршал своими сумками с лекарствами.
Спустя полчаса в гостиной на диване сидели Ксюха и Козявка, а на полу, возле собаки на разложенной поверх ковра старой простыне сидел Михалыч и кормил собаку молоком через большой шприц без иглы. Собака после укола приободрилась, взгляд стал более ясный.
– Кстати, Михаил Борисович, – представился мужчина, освободив руку и протянув её Ксюхе.
– Ксения Львовна, воспитательница Козявки. Очень приятно.
– Сомневаюсь.
– М? – будто не расслышала Ксюха.
– Сомневаюсь, что быть её воспитательницей очень приятно, – засмеялся Михалыч. Ксюха шутку оценила, что выразилось в её заливистом смехе. Козявка закатила глаза, но мысленно порадовалась, что Михалыч смог рассмешить Ксюху. «Через месяц свадьбу сыграем», – подумала Козявка и с ухмылкой посмотрела на Ксюху.
– Пока ты такой довольный, да ещё и при свидетелях, при которых ты не сможешь отказаться, торжественно назначаю тебя опекуном этой собаки. С Ватой я договорюсь, она не будет против Голодяя.
Михалыч явно не ожидал такой подставы, но девочка была права, при Ксюхе он не смог сказать ничего против, как и не смог бы выгнать собаку на улицу.
– Ты