удивляться, насколько она мала и тщедушна. Если бы не сгорбленная, искривленная спина, ее можно было бы принять за девочку. Она еле передвигает ноги, и не окажись ты рядом, ей пришлось бы добираться до кровати ползком. Ты укладываешь ее на широкую постель, накрываешь ветхим одеялом, усыпанным крошками, и прислушиваешься к ее дыханию, которое вроде бы становится ровнее. Слезы бегут по ее прозрачным щекам.
– Простите… Простите, сеньор Монтеро… Нам, старухам, только и осталось одно утешение… Молитва… Передайте, пожалуйста, платок…
– Сеньорита Аура сказала мне, что…
– Да-да, верно. Нам нельзя терять время… Вы должны… должны приступить к работе как можно скорее… Благодарю…
– Постарайтесь уснуть.
– Спасибо… Вот, возьмите…
Старуха поднесет руку к воротнику, расстегнет пуговицы, наклонит голову, чтобы снять с шеи изношенную лиловую ленточку, и протянет ее тебе. На ней висит тяжелый бронзовый ключ.
– Там, в углу… Откройте вон тот сундук и выньте бумаги, что лежат справа, на самом верху… Они перевязаны желтым шнуром…
– Мне не очень хорошо видно…
– Ах, да… Это я уже привыкла к потемкам. Справа от меня… Идите прямо и наткнетесь на сундук… Нас ведь здесь просто замуровали, сеньор Монтеро. Застроили все вокруг и загородили нам свет. Хотели заставить меня продать дом. Только после моей смерти. С этим домом у нас связано столько воспоминаний, и покину я его только вперед ногами… Нашли? Спасибо. Начинайте читать эту часть. Постепенно я буду давать вам остальные. До свидания, сеньор Монтеро. Спасибо. Смотрите, ваша свеча погасла. Вы уж зажгите ее за дверью, будьте так добры. Нет-нет, ключ пусть останется у вас. Я вам полностью доверяю.
– Сеньора… Там в углу мышиное гнездо.
– Правда? Я так давно туда не заглядывала…
– Вы бы пустили сюда своих кошек.
– Что? Каких кошек? Спокойной ночи. Мне пора спать. Я очень устала.
– Спокойной ночи.
3
В тот же вечер ты листаешь пожелтевшие страницы, исписанные чернилами горчичного цвета, кое-где прожженные сигарным пеплом, испещренные мушиными следами. Французский генерал Льоренте далеко не так безупречен, как уверяла его жена. Ты полагаешь, что мог бы существенно улучшить стиль этих записок, сократив пространные описания событий далекого прошлого: детство, прошедшее в Оахаке, в типичном поместье XIX века, военное училище во Франции, знакомство с герцогом Морни, с ближайшим окружением Наполеона III, возвращение в Мексику и служба в главном штабе Максимилиана, торжественные церемонии и приемы времен Империи, сражения и разгром, Серро-де-лас-Кампанас, годы изгнания в Париже. Ничего такого, о чем бы уже не рассказали другие. Ты раздеваешься, думая о странной причуде старухи, вообразившей, что эти записки представляют какую-то ценность. И тебя согревает мысль о четырех тысячах песо.
Ты проваливаешься в глубокий сон, а в шесть часов утра просыпаешься от яркого