состояла в том, что выстроенные в шеренги солдаты должны были быть палачами – бить шпицрутенами (толстыми и гибкими прутьями) своих провинившихся товарищей. Конечно, телесные наказания применялись в то время не только в русской армии. Само немецкое название «шпицрутен» свидетельствует о том, что русские заимствовали этот метод наказания у «цивилизованной» Европы. Были случаи, когда эти истязания заканчивались смертью. Так, после подавления бунта в Чугуевских военных поселениях в 1819 г. Аракчеев писал царю:
«Происшествия, здесь бывшие, очень меня расстроили. Я не скрываю от Вас, что несколько преступников, самых злых, после наказания, законами определенного, умерли. И я от всего этого начинаю уставать»27.
В октябре 1820 г., когда Александр был за границей, произошла печально известная «семеновская история», которая еще более усилила реакционное настроение Александра. Солдаты любимого царем лейб-гвардии Семеновского полка, выведенные из терпения мелочными придирками и жестокими наказаниями недавно назначенного командира полковника Г.Е. Шварца, оказали непослушание начальству и потребовали его удаления.
Обучение рекрутов
В результате зачинщики были подвергнуты жестокому телесному наказанию, а весь личный состав полка – офицеры и солдаты – были распределены по разным армейским полкам. Семеновский же полк был сформирован заново из офицеров и солдат нескольких гренадерских полков.
Последние годы жизни Александра получили название аракчеевщины. И современники, и историки разных направлений согласно рисуют картину всемогущества Аракчеева. В это время, после 1820 г., Александр окончательно отказался от планов реформ в государственном управлении. Ему нужны были теперь не смелые реформаторы, а преданные слуги, исполнители приказаний и охранители существующего порядка, на которых он мог бы вполне положиться. Именно таким и был Аракчеев, с его административным талантом, трудоспособностью, личной честностью. Он не был казнокрадом, как многие, и отличался «собачьей преданностью» государю. Ф.Ф. Вигель называл его «бульдогом», всегда готовым загрызть царских недругов28.
Усталый, разочарованный, потерявший свои прежние идеалы и, по-видимому, не нашедший новых, Александр передал дела внутреннего управления Империи в «жесткие руки верного друга, доверие к которому было всегда неограниченно»29. Все дела государственного управления, не исключая даже духовных, рассматривались и приготовлялись к докладу в кабинете Аракчеева: «В это время он сделался первым или, лучше сказать, единственным министром. Император Александр, наконец, стал принимать с докладом только одного графа Аракчеева, через которого входили к государю не только представления всех министров, но даже, лишавшиеся вследствие того всякого значения, мнения Государственного совета»30.
Аракчеев руководил всей деятельностью комитета министров. Министры, в большинстве своем, назначались теперь по его рекомендации и были лишь исполнителями его указаний. Немудрено,