но было, пусть и не слишком ясно, рассмотреть, что делается вокруг. Никого не было видно, и всё же Гильдебранду не покидало ощущение, что в комнате кто-то есть. Не человек, нет, однако постороннее присутствие чувствовалось совершенно отчётливо, и девушка замерла от страха. Она никогда не запирала на ночь дверь своей комнаты, поскольку считала, что в родном замке ей нечего опасаться. Но теперь горько пожалела об этом, тем более что в последнее время здесь стали происходить странные вещи.
Гильдебранда продолжала лежать тихонько, не шевелясь, и вся обратилась в слух. Вот снова раздался этот звук – очень тихий, какой-то шелестящий, как будто кто-то грубой мозолистой ладонью проводит по плотной шелковистой ткани. Вот снова, ещё раз, теперь уже ближе к её постели. Горло сжало от ужаса, и ни один звук не мог бы вырваться из него – она лишилась возможности даже закричать. Хотя в этой части замка она могла кричать сколько ей угодно, и никто бы её не услышал. В этом восточном крыле старого сооружения они жили только с матерью, комната которой была рядом. Служанки ночевали в маленьких комнатушках возле кухни. Но теперь матери за стеной не было. Полгода назад, в середине осени, её добрая любящая мать внезапно умерла. Смерть настигла графиню неожиданно, на фоне полного здоровья и благополучия, и это было страшным ударом для осиротевшей дочери и повергнутого в крайнюю печаль графа.
Замерев и почти не дыша, девушка продолжала прислушиваться. Какое- то время было совсем тихо, потом вновь раздались звуки, но теперь уже другие. Казалось, что маленький несмышленый котёнок пытается напиться из блюдечка, захватывая воду крохотным язычком. Потом стихли и эти звуки, и в комнате установилась полная тишина. Гильдебранде, однако, от этого не стало спокойнее, наоборот, сердце забилось в груди как колокол, и ей казалось, что удары его слышны даже в коридоре. О сне не могло быть и речи. Часа через два такого напряжённого бодрствования девушке показалось, что она слышит какое-то лёгкое посвистывание из коридора, и ещё почудилось, что дверь её комнаты тихонько приоткрылась. Но теперь она не была уверена ни в чём. Страшная бессонная ночь совсем лишила её сил.
Так же тихо и неподвижно Гильдебранда пролежала до самого рассвета и осмелилась встать лишь после того, как в комнату вошла её служанка Зельда.
Голова кружилась, во рту было сухо и неприятно – это пережитый страх оставил свои следы.
– Что-то вы совсем бледная сегодня, госпожа, если мне будет позволено это заметить, – нерешительно проговорила служанка, робко поглядывая на свою хозяйку.
Зельда стала прислуживать молодой графине лишь недели три назад и до сих пор не могла привыкнуть к своему новому положению. Прежняя служанка, которую приставила к Гильдебранде мать, была крепкой уверенной женщиной, способной защитить свою хозяйку от любой напасти, и всегда была рядом с ней, даже спала в ногах у молодой хозяйки. Но не так давно случилось несчастье, и пожилая женщина неудачно упала, поскользнувшись на обледеневшей дорожке. Упала и больше не поднялась – у неё оказалась сломанной шея.
– Я просто плохо спала этой ночью, Зельда, – постаралась успокоить пугливую служанку Гильдебранда, – ветер так страшно завывал за стенами замка.
От всего боящейся и слишком робкой служанки толку всё равно не было, а ей хотелось кинуться кому-то на грудь, расплакаться и рассказать о своих ночных страхах, которые теперь, при свете дня, показались ей детскими фантазиями, хотя оставались страшными. Но кому? Мать в могиле, отец уехал ненадолго по своим графским делам, а рядом осталась только её прежняя няня Берта, которая прислуживает сейчас в западном крыле, где расположены покои графа и старшего брата девушки, Лиуфрида, который родился очень болезненным и странным ребёнком, и вовсе не мог ходить.
Гильдебранда медленно поднялась с постели, но вынуждена была ухватиться за стоящий рядом столик, чтобы не упасть, – голова кружилась всерьёз, и комната на мгновенье поплыла перед её глазами. И тут взгляд её упал на чашу с молоком, которое она вчера вечером принесла себе из кухни, чтобы лучше заснуть в такую ненастную погоду, но чем-то отвлеклась и забыла его выпить. Чаша была пуста. Но как же так? Она помнила совершенно отчётливо, что не выпила молоко. Куда же оно делось? И ей стало так отчаянно страшно, что даже горло свело судорогой. Что-то непонятное происходит вокруг неё. Непонятное и страшное. И оно добирается уже до неё самой. Этой ночью оно почти коснулось её, но почему-то прошло мимо.
Молодая графиня, в отличие от своей мягкой и, пожалуй, излишне доброй матери, имела решительный характер и была достаточно сильна духом, чтобы признать этот факт. А признав его, нужно было принять решение, очень важное решение – как защитить себя от невидимой, но ощутимой угрозы. Обдумав положение, девушка решила пока никому в замке не говорить о том, что произошло этой ночью, и ни одной живой душе не открывать до поры свои подозрения, которые клубятся сейчас в голове сплошными волнами тумана, неясные, но очень страшные. Никому – кроме отца, когда он вернётся. И она станет теперь всегда закрывать свою дверь на засов на ночь. И будет очень осторожна и внимательна днём.
Приняв такое решение, Гильдебранда немного приободрилась, позволила Зельде одеть и причесать себя, а потом