что они по ходу дела меняют правила игры (а как это еще можно назвать?), мне очень не понравилось.
Прошло еще два или три дня. Я наткнулся на комнату, в которой была всего одна дверь. Входная. Тупик. Меня лишили выбора – я мог только повернуть назад. Сюда я пришел уже в третий раз – с некоторых пор я стал отмечать те комнаты, где был дважды, двумя кусочками обертки от пайка. Два обрывка обёртки и лежали в нише.
Вот теперь мне стало по-настоящему не по себе. Мне вспомнилось, как меня спросили: «Вам нужны острые ощущения? Это мы вам обещаем. Но больше не гарантируем ничего».
А что, если вокруг меня вдруг закроются все двери? Кроме того, меня стала преследовать навязчивая мысль, что в договоре был пункт, по которому «в случае гибели клиента все его имущество отходит владельцам „аттракциона“». Полный бред. Я – деловой человек, хотя и одинокий, я никогда бы на такое не подписался! Но почему-то время от времени у меня внутри холодело: был, был там такой пункт.
Где-то на десятый день моих блужданий я увидел его. И, вздрогнув от неожиданности, отпрянул.
Серый, вполне благополучный кот появился в дверях, когда я вошел в очередную безликую комнатку, и, как ни в чем не бывало, попытался потереться о мои ноги. На галлюцинацию он определенно не был похож.
– Котяра, – сказал я, и мой голос показался мне после долгого молчания чужим. – Ты-то как здесь оказался?
Кот задрал голову, посмотрел мне доверчиво в глаза и мяукнул.
Я бросил взгляд вверх – туда, где виднелся квадрат дневного, пасмурного неба, и понял – он бродил по широкому верхнему краю стены, в какой-то момент не удержался и свалился вниз.
Но он хотя-бы упал. А я пришел сюда добровольно. От скуки. Бизнес мой шел хорошо, на досуге я объездил весь мир, и мне все уже порядком надоело. И вдруг эта реклама в газете: «ЛАБИРИНТ ДЛЯ ЛЮБИТЕЛЕЙ ОСТРЫХ ОЩУЩЕНИЙ».
Для любителей острой безысходности, уточнил бы я теперь.
– Эх, котяра, – сказал я, протягивая коту смоченный в воде сухарь, – как же я тебе рад! Не покидай меня.
От сухаря кот поначалу отказался, но следовал неотступно за мной по пятам, а на ночлег сворачивался калачиком у меня в ногах или ложился мне на грудь и тихонько мурлыкал.
Время шло и мое положение становилось все более плачевным. Все более длинный путь надо было пройти, чтобы найти, наконец, нераспечатанный пакет с едой и бутыль с водой – во всех нишах валялись лишь разорванные скомканные обертки, а вода была мною выпита. Я перестал искать выход, я искал еду.
Кот следовал за мной в неизменно благодушном настроении. И, наконец, тоже привык есть сухари.
«Ты этого хотел? – спрашивал я себя перед сном: – Хотел экстрима? Ну так получай!». Я напрягал память, чтобы дословно вспомнить текст договора.
И как-то раз, утром, проснувшись в одной из «спален», я вспомнил сон, приснившийся ночью: очаровательная блондинка выхватывает у меня