Это было и вправду волшебно – перескакивать с поезда на поезд, не зная, где будешь ночевать и где встретишь утро. Бродить по незнакомым городам, брать их с разгону – запах воздуха, вкус воды, голубое пространство улиц. Держаться за руки, пересказывать детство, вспоминать первые поцелуи и самим целоваться – беззастенчиво, по-ребячьи – на всех углах и скамейках. Окунаться в весну – теплую, светлую, с пухлыми почками и пушистыми облаками – после московской хляби солнце грело особенно ярко. Счастье казалось пронзительным и высоким – словно белые голуби в небе над огромным золотым куполом южной церкви.
Пять бездонных, сказочных дней. Ночь в купе – в первый раз Валентина спросила «когда мы будем вместе». Он закрыл ей рот поцелуем. Утро вокзала – полное шума и света, носильщиков и таксистов, сонно-радостных путешественников и энергичных встречающих. Они простились на кольцевой метро, пообещав друг другу…
Георгий больше не позвонил. Ни разу.
Она ждала. Переживала. Плакала, обливая слезами его подарок – мягкого беленького дракончика. Георгий шутил – я победил змея, а ты меня – от побежденного победительнице… Мобильный твердил «аппарат абонента выключен». Валентина обспросила больницы и морги. Позвонила в санаторий в Сокольниках – госпожа такая-то вчера выписалась. Набрала их домашний номер – полный, радостный голос женщины прожурчал «Алле, слушаем вас» – и засмеялся тихонько какой-то своей тайне…
Валентина разгневалась. Фотографии в клочья, бусы об пол и растоптать, плюшевое чудовище на помойку. «И пусть не думает, что я еще вернусь». Сын смотрел на нее с недоумением. Любимый молчал.
За гневом пришло отчаяние – она сутками перебирала их немногие письма, встречи и разговоры – где она допустила ошибку, почему оказалась отвергнутой? С работы Валентину уволили – не настолько хорошим она оказалась бухгалтером, чтобы скостить пять дней безвестной отлучки. Появились проблемы с деньгами. Дом зарос грязью. Хмурый сын начал мыть посуду и скрести шваброй пол – мальчик терпеть не мог низменный быт, опасаясь за свои драгоценные руки, но теперь то ли срач стал ему поперек горла, то ли мать пожалел… Единственное, за что Сережа всерьез на нее обиделся – за итоговый концерт года. Он взял сложный концерт Вивальди, взял безупречно, а мама – не слышала.
На лето сын снова уехал: в детский лагерь для одаренных подростков, потом на весь август к тете, сестре покойного мужа – старая дева, она любила Сережу, как своего. Валентина осталась одна. Проедала последние сбережения – много ли ей надо. Пыталась рисовать и рвала картины – краски будто бы помутнели, кисть перестала слушаться. Наконец – стыдно даже и вспоминать – она стала следить за Георгием. Провожать его в офис – он работал криэйтером в пестрой рекламной фирме. Караулить у входа в «Кузьминки» по воскресеньям: жена у Георгия расцвела после удачных родов и глядела на мир с неизменной