в полный упадок, а в ряде волостей Усманского, Липецкого, Козловского, Борисоглебского уездов «проели не только мякину, лебеду, но и кору, крапиву».79
Сошлемся на информационные сводки уездных политбюро о политическом положении и настроениях населения за период июнь—июль 1920 года. По Борисоглебскому уезду – настроение рабочих, крестьян, служащих неудовлетворительное в связи с переживанием тяжелого момента, разрухой, длившейся войной, с предстоящим неурожаем хлеба. Видимый урожай был действительно плох, в некоторых местах нельзя было даже собрать высеянных семян. Между рабочими и служащими росло недовольство ввиду получаемого малого оклада, недостающего для существования, на почве малого количества пайка и др. продуктов. Отношение к Советской власти со стороны кулаков и буржуазии враждебное. Отношение к Коммунистической партии пассивное ввиду не разъяснения крестьянам значения коммунистической программы и к чему она стремится.80
В информационной сводке по Моршанскому уезду за 10—30 июня 1920 года указывалось, что из-за слишком репрессивных мер упродкома по последней разверстке хлеба, настроение крестьян «убитое». В ближайшем будущем можно ожидать серьезных осложнений, ибо положение бедноты в продовольственном смысле стало весьма плачевно, что способствует слиянию их с кулачеством. Общее настроение крестьян в уезде по отношению к Советской власти обостряется. Отношение к советским хозяйствам враждебное, при удобном случае крестьянами совершаются погромы таковых; отношение к земельной политике и коммунам отрицательное.81
Нельзя думать, что местное партийное и советское руководство не отдавало себе отчета в серьезности положения. Об этом достаточно откровенно говорилось на различных съездах, конференциях, совещаниях, в информациях Центру. По словам председателя губисполкома А. Г. Шлихтера, сложилось представление, что для продовольственника в Советской республике все можно, поэтому репутация губпродкома сравнима с репутацией губчека. Он называл факты арестов председателей сельсоветов и волисполкомов продагентами, избиений крестьян, случаи пьянства и разврата уполномоченных, хотя не преминул напомнить участникам совещания главную большевистскую заповедь: интересы революции превыше всего. Он говорил: «Деревня поймет, что время, когда она могла не подчиняться этой власти, прошло. И как бы ни были тяжелы веления этой власти, предъявляемые деревне, она должна их выполнить».82
Подводя итоги рассмотрения причин и факторов возникновения крестьянских волнений, отметим следующее.
Программы и лозунги восставших крестьян говорили о том, что кадетского или англо-французского заговора здесь не было. Причины были более глубокими. Основная из них была в том, что крестьяне хотели свободно обрабатывать землю, свободно пользоваться ее плодами.
Считалось,