к коленям и неистово вылизывал перебинтованную руку.
– Дождался, Верный! Я ж тебе говорил, что вернётся твой хозяин.
Георгий оглянулся. Мужик с бородой, одет вроде прилично, но явно с чужого плеча, на лице отпечаток вечного похмелья – бомж. Черныш на секунду отвлёкся от хозяина, лизнул бомжа и снова прижался к Георгию, будто боялся опять потеряться.
– Добрый пёс у тебя. Мы его Верным прозвали. Я его тут без тебя подкармливал, – он потрепал Черныша за ухом.
Георгий вытащил две сторублевки, протянул незнакомцу. Тот, молча, взял и исчез.
Георгию никуда не хотелось идти, хотелось просто сидеть вот так в обнимку с собакой и ни о чём не вспоминать. Он отошёл на ближайшую скамейку под деревом, где не так мочил противный дождик, обнял пса и шептал ему на ухо:
– Прости меня, Черныш, прости, я никогда больше тебя не брошу. Я предатель, Черныш, я – предатель! Прости…
– Он тебя не поймёт – у собак нет понятия предательства.
Рядом опять был этот бомж. Он достал из пакета пирожок, протянул Чернышу.
– С праздником тебя, Верный!
Извлек из кармана бутылку и пару стаканов.
– Давай, брат, выпьем за верность. За настоящую – собачью верность, которую нам, людям, не понять и не достичь. Будь здоров…
Чокнутый собачник
Каждый сходит с ума по-своему.
По роду деятельности я постоянно общаюсь с людьми, зачастую весьма напряжённо. Некоторым моим сотрудникам это нравится, они даже страдают, когда людей мало. А меня народ настолько напрягает, что отпуск я обязательно провожу в одиночестве. Предпочитаю пешие путешествия по безлюдным местам. Иду себе, сколько хочется, ночую, где нравится, рыбачу, варю уху, кормлю комаров, убиваю ноги, и к концу отпуска снова страстно желаю общаться с клиентами и даже с коллегами, которых перед отпуском тихо ненавидел.
Эта история произошла со мной прошлым летом.
Надо заметить, да это и так всем известно, лето было необычайно дождливым. Поэтому поход мой вышел несколько скучноватым. Не столько передвигался, сколько сидел под тентом или валялся в сыром спальнике, ожидая перерыва в дожде. Но были и добрые дни, когда отдохнувший организм требовал нагрузки, и шлось легко, ноги ступали упруго и уверенно, а настроение порхало несколько впереди и выше моего курса, вроде путеводной звезды.
И вот, иду я бодренько в гору среди густого леса. Жара, ни ветерка. Мошку веточкой обмахиваю и прикидываю, когда я смогу перевал форсировать и до реки добраться, чтобы ещё в сумерках порыбачить. Пути-то всего километров двадцать, но перевал довольно высок, а давно заброшенная дорога настолько размыта и разбита, что удивительно на ней видеть следы автопокрышек.
Где-то на половине подъёма УАЗик навстречу – не едет, скачет по булыжникам. Остановился. В тайге обычно останавливаются, помощь предлагают.
– Далёко путь держишь?
Объясняю, откуда и куда.
– Ого! А что, не корнюешь?
– Да