А что будет, когда тебе удастся?
– Я исчезну.
– Умрешь, проще говоря?
– Исчезну, перестану быть, во мне не будет необходимости. Я восстановитель порядка. Каждый из нас выполняет свою функцию.
Катастрофу я пережила очень хорошо. Мерцающая тишина, благоухание тишины, она пахла васильками. Смерть – это не уход, это освобождение. Со мной случилась смерть. Я – Офелия, надо мной сомкнулась тина, стекловата колкого мха обволакивает, прорастает в мозг, расползается там, где раньше сбивались в кучу мысли, страхи и сомнения; и водоросли царапают носоглотку, я не могу вздохнуть, меня будто подключили к реверберационному аппарату напрямую, в голове невыносимый гул, я ощущаю напяленный шлем, один сплошной наушник, и давящее круговое эхо вбивается крепкими гвоздями под височную кость. Потом и это прошло. Нирвана, я в нее погрузилась. Медленная, медленная невесомость, а я ничего не вешу, вовсе ничего.
Наконец-то прекратилась борьба за выживание, борьба с отчаянием, настолько бездонным, что в последний момент пугаешься, и в очередной раз выплываешь. Я выплываю. И снова боль. Не душевная, физическая. Тошнота, склизкая трава проползает улитками, в горле уже траншеи, я больше не хочу быть вечной, вечным может быть только покой.
Я проталкиваюсь в узенькое отверстие, оказываясь в герметичной пустоте огромного пузыря, окруженная тончайшими пленками-стенками, я могу шумно заглатывать воздух, пытаясь дышать полной грудью, а это очень больно, грудь полна чмокающей внутри кашей-размазней, и спазмы рвут желудок.
Раз я чувствую боль, значит, я не умерла?
И густая слизь выплеснется понемногу, и вытечет из меня кровавая смесь слез, соплей и моллюсков, осколочные ракушки; вернется жизнь, и надо будет врать, что я не смогла выйти из воды, захлебнулась в пучине шторма, которого не было.
Дыхание все еще прерывистое, неровное, рваное. Выровняется. И снова нужно будет притворяться, улыбаться, входить в привычный образ счастливицы, и заботиться о том, как я выгляжу, хотя мне давно уже все равно. Но я буду изображать радость возвращения.
Нет, нет, только не это. Я ушла, утонула, меня больше нет. Я, наконец-то свободна, потому что меня больше нет, и я не хочу обратно, ни за какие коврижки.
Туда, где надо бороться. И где ты вынужден побеждать.
Больше нету сил, я умерла, всем спасибо, остальным до свидания. Живи надеждой, живи надеждой. Нету надежды, кончилась. И хорошо. Можно расслабиться навсегда. При жизни мне так и не удалось расслабиться. Ни разу. Массажисты вечно ругались – вы должны правильно дышать, учитесь снимать напряжение. Не умела снимать напряжение. Так и жила в вечной судороге. Тошнота есть, а судороги больше нет.
Нет, я не выдохнула, дыхание кончилось. Не вздохнуть. При жизни вечная суматоха, страх поступить неправильно. И улыбка, присохшая к губам… растягивающая рот в победительную гримасу. Я – победитель, я удачлива! И верят. Строй завидующих.
Хор. Всю дорогу.
Удача происходит в момент твоей персональной готовности. Раздался звонок невовремя – проплыла удача мимо. Готовность услышать, вот что важно.
Но когда до ручки доведена? Когда гордыня поникла? Ощутить себя скользкой тварью, рыдающей в хвощах, а за спиной крылья режутся, но плачешь не от боли – от бессилия, кляня судьбу-обормотку. На чем свет стоит, кляня. А в это время.
Сколько угодно могут звонки раздаваться, сигналы поступать, письма и письмена – «не в тот момент» нам недоступен смысл.
И где же система-то хоть какая-нибудь? Чет-нечет, любит-не любит, орел или решка, будет мне счастье или снова пролет? Ну, хоть какой-то ориентир, компас, наводку, свод правил – предложите, пособите, не хочу быть лузером, хочу побеждать!
«Стандартный набор. Два высших образования. Удачное замужество. Престижная работа. Квартира, машина и дача. Море пару раз в год. Париж на годовщину свадьбы. Дети в гимназии. Двадцать сапог, тридцать сумок. На сезон. Все – как у людей. Надо ли, точно надо?
Кто-то когда-то решил, что именно это – и есть успешность. А вы уверены, что именно этим она измеряется? И нужна ли она вообще?
Успешность. На самом деле, это одно из самых больших надувательств нашей жизни.
Все это неважно. Понимают сию простую истину, как правило, глубоко уставшие от жизни люди, для которых на первое место выходит душевный покой. Счастливая возможность никуда не бежать. Никому ничего не доказывать. Жить, а не выживать».
Автор текста Арине неизвестен, в интернете наткнулась, запомнила. Ничего никому не доказывать она отродясь не умела. Глубоко уставшие от жизни люди, просто уставшие от жизни, это, по ее убеждению, не душевный покой, а отупение. Кстати, стандартный набор счастья у каждого – свой. И успех – штука индивидуальная, кому-то редиска в огороде – радость, а кому-то квартира, машина и дача вместе с морем два раза в год – истинное наказание. И мечтают они о том, что кажется им недостижимым.
Иногда достигают.