нижние клыки.
Зато кожа бронзовая и одежда вполне обычная. А вот оружия не наблюдалось, словно головорезы не по делу, а так, на прогулку выехали. Только легче от отсутствия оружия не становилось, а весь этот ржач ужасно давил на нервы.
Когда я почувствовала, что готова скатиться в истерику, гогот стих, а вперёд выехал довольно приметный верзила с опять-таки белыми волосами. От прочих он отличался едва заметным налётом высокомерия, пронзительно-синими глазами и алой татуировкой, скользящей по шее и заканчивающейся на щеке.
– Ахрам та?[1] – не скрывая клыкастой улыбки, выпалил он.
Я замерла и удивлённо вскинула брови. Потом разумно переспросила:
– Чего?
– Ахрам та! – повторил всадник.
– Нет. Не понимаю, – ответила я. А видя, что он тоже не понимает, развела руками. Ну дабы проиллюстрировать свой ответ.
Пресловутый закон подлости не заставил себя ждать. Резкий порыв горячего степного ветра радостно рванул волосы, так что большая часть свежеобретённых прелестей оголилась. Я, разумеется, покраснела и поспешила прикрыться, а синеглазый рассмеялся снова.
Его товарищи отреагировали аналогично, и это вызвало закономерный прилив раздражения.
– Идиоты, – сквозь зубы процедила я.
Клянусь, комментарий они не поняли, но почему хохот стал громче?
А в следующий миг… синеглазый снизошел. Он расправил плечи и, будто нехотя, потянул с себя рубаху. И всё. Я разучилась дышать! Просто взгляду предстали рельефный бронзовый торс и не менее рельефные руки.
Раньше я таких парней не видела! Вернее, видела, но только по телевизору. А ещё в книжках о них читала. И… так вот ты какой, романтический герой!
Залюбовавшись дикарским телом, я едва не проворонила бросок. Тем не менее рубаху всё-таки поймала и, надеясь не спровоцировать новую коллективную истерику, неторопливо осмотрела «подарок».
Увы, но отворачиваться, давая мне возможность спокойно одеться, никто не планировал, поэтому пришлось натягивать рубаху так.
Ещё через миг я услышала:
– Аан чё[2].
Реплика принадлежала всаднику, замершему по правую руку от синеглазого, и, уж не знаю почему, но отряд снова грохнул.
Стало очень обидно, но я решила не реагировать. Вместо этого расправила подол рубахи, который доходил до колен, и принялась деловито закатывать излишне длинные рукава.
Ещё одной проблемой размерности оказался слишком глубокий ворот. Мне снова пришлось перебросить волосы вперёд, иначе… в общем, невзирая на рубаху, грудь была всё равно видна!
– Игри даа![3] – отвлекая от манипуляций с рубахой, каркнул мой спаситель.
Я взглянула на клыкастого, чтобы обнаружить – он протянул руку, явно предлагая подойти и, кажется, забраться на эту ну о-очень высокую лошадь.
От мысли, что вот-вот окажусь на такой верхотуре, по коже побежали мурашки, а дикарь повторил, причём намного мягче:
– Игри даа.
И