– сделать портрет твоего олигарха.
Когда утихли морозы, когда состоялось окончательная договоренность о дате, времени и месте творческой встречи Сидорова и олигарха, наступила пора сомнений, тревог и нервотрепки. С особой ясностью и четкостью вдруг проявилась абсурдность задуманного. Одно дело придуриваться в узком семейном кругу, а другое – выносить эту дурь нá люди. Сидоров в беспокойстве ночью плохо спал. Рисовать на снегу совершенно чужого человека, пусть и за большие деньги, уже казалось ему не только дурацким, но и постыдным делом.
– Я не знаю, как себя вести, – раздраженно признался он Богеме по телефону. – Мне же надо настроиться, быть уверенным в себе, а я буду отвлекаться на всякую фигню. Я улыбаться ему должен, этому прохиндею? Да на хрен он мне сдался!
– Дядя Толя, ты не горячись, – отвечал ему Витя, который хотя и сохранял спокойствие, но кошки-то на сердце у него скребли. – Давай выработаем линию твоего поведения. Мы тебя выпускаем, когда все готово для творческого процесса. Он стоит, ждет. Ты выходишь и спокойно делаешь свое дело. Без всяких разговоров. Ну, можешь поздороваться для приличия. Сделал свое дело и ушел. Остальное не твоя забота.
– А если не получится?
– Получится, – как можно увереннее сказал Богема. – Обязательно получится. Мы очень надеемся на тебя, дядя Толя. И верим, верим в твой талант.
– Связался же я с вами, придурками.
Потом сразу Сидорову позвонил Костя.
– Папа, ты уж меня не подведи, – попросил он. – А то перед шефом будет невдобняк. Если я облажаюсь, не знаю, что ему в голову взбредет. Уволит к едрене-фене, у него разговор короткий.
– Ага, а я буду виноват! – негодовал Сидоров. – Хорошо устроились, ребята.
Костя сообщил, что шеф намерен посетить художника сразу после обеда. Однако Богема настоятельно попросил, чтобы договоренность была на конкретное время, поскольку успешное написание портрета зависит не только от творческого дара художника, но и от соответствующей готовности его организма.
На сидоровскую дачу Витя приехал за два часа до мероприятия. Ночью выпал снег, и Витя, взяв в руки знакомую деревянную лопату, проделал в снежном покрове тропинку на ширину лопаты: сначала от дороги к наружным воротам, потом от ворот по дворику до заборчика. Немного подумал, повздыхал и стал лопатить глубокий снег от калитки, ведущей на огород, до яблони. Затем Богема взялся притаптывать снег перед заборчиком, готовя «холст» для художника, но из-под ног проглянули желтоватые следы предыдущего портрета. Вите пришлось снова взять лопату. Он выскоблил до земли место для «холста», набросал туда чистого, свежего снега и аккуратно, тщательно притоптал. Опершись на лопату, отдыхая, еще раз прикинул, что еще надо бы сделать, чтобы мероприятие прошло без накладок. Подумалось, что если снег опять пойдет, то явно помешает, и он, Витя, ничего поделать не сможет. В дальнейшем надо бы обставить все так, чтобы не ждать милости от природы.
Богема заехал за Сидоровым, и в половине второго