которая обращалась к врожденной доброжелательности короля, и парламентом, который взывал к потребностям государства, Франциск I многие годы переходил от снисходительности к суровости. Речь уже не шла об умеренных реформаторах, вроде Брисонне, потому что они «отказались от своих заблуждений»; те же, кто еще упорствовал, вели себя необузданно, свершая кощунственные и абсурдные действия. Кое-кто советовал королю провозгласить себя главой независимой Галликанской церкви; Генрих VIII и немецкие принцы предлагали ему свою поддержку, если он решится на этот шаг. Но король считал, что не такова роль христианнейшего короля, потомка Людовика Святого. Он принес доказательства верности папству и ортодоксии, заключив брачный союз своего сына с Медичи. Однако после завершения этого бракосочетания Маргарита предприняла попытку завоевать юную дофинессу, и появилась надежда на наступление новой эры толерантности. Но резкость действий сторонников обеих религий обескуражила Франциска I. И та и другая сторона развешивали на стенах воззвания. Однажды король обнаружил одно из них на собственной двери: «Подлинные случаи ужасных заблуждений папской мессы». Он был неприятно поражен этим прямым выпадом против самого святого из таинств. Это была уже не реформа, а чистая ересь. Король снял свою защиту, и костры запылали. Человеческая жестокость крайне изобретательна: жертву сжигали на медленном огне, чтобы продлить ее мучения. Сам король соглашался принимать участие в процессиях, обходивших костры. Собственность еретиков конфисковывали, а доносчики получали вознаграждение. Начиная с 1538 г. король, обескураженный фанатизмом своих подданных, решительно примыкает к испанской и католической партии.
6. Когда умеренный консерватизм сталкивается с революционным фанатизмом, то, испытывая страх, смешанный с досадой, он становится реакцией. А всякая реакция жестока. В нескольких деревнях по реке Дюранс водуазские схизматики, пережившие гонения Средневековья, изучали Священное Писание и не признавали мессу, папу и чистилище. Привлеченные сходством доктрин, они сблизились с новыми протестантами. В 1545 г. парламент постановил, что две деревни, охваченные ересью, Кабриер и Меридоль, будут полностью уничтожены, а их жители сожжены или изгнаны. Франциск I неоднократно отказывался утвердить этот жестокий и глупый эдикт, но наконец, больной и одурманенный, он позволил вырвать свою подпись. Барон д’Оппед, генеральный лейтенант Прованса, приказал сжечь 24 деревни и перебить их жителей. Результатом стали 3 тыс. жертв и 900 сожженных домов. Франциск I уже на смертном одре попросил своего сына «не затягивать с наказанием тех, кто, используя его имя и авторитет, учинил этот грубый скандал». Но виновные так никогда и не были наказаны. В 1543 г. Сорбонна принудила всех своих членов подписать «догматы веры». Тех, кто отказался это сделать, отправили на костер. Имя Этьена Доле, великого гуманиста, друга короля, осужденного как атеиста за публикацию перевода Платона, остается скорбным