подошли к комнате Хайят-анНуфус. И нянька постучала в дверь, и вышла маленькая невольница и спросила: «Кто у дверей?» И нянька ответила: «Я». И тогда невольница вернулась и спросила у своей госпожи позволения няньке войти, и царевна сказала: «Открой ей и дай ей войти и тому, кто с нею». И оба вошли.
И когда они явились, нянька обернулась к Хайят-анПуфус и увидела, что та уже приготовила помещение и расставила светильники и покрыла скамеечки и портики коврами и положила подушки и зажгла свечи в золотых и серебряных подсвечниках. И она поставила трапезу и плоды и сладости и зажгла мускус, алоэ и амбру и села среди свечей и светильников, и свет её лица был сильнее всего их света. И, увидев няньку, она спросила: «О няня, где возлюбленный моего сердца?» И старуха ответила: «О госпожа, я его не встречала, и мой глаз не падал на него, но я привела к тебе его сестру по отцу и по матери». – «Что ты – бесноватая? Нет мне нужды в его сестре! Разве, когда болит у человека голова, он перевязывает себе руку!» – воскликнула царевна. И нянька ответила: «Нет, клянусь Аллахом, о госпожа, но взгляни на неё, и если она тебе понравится, оставь её у себя».
И она открыла лицо юноши, и когда царевна узнала его, она поднялась на ноги и прижала его к груди, и они упали на землю, покрытые беспамятством на долгое время. И нянька брызнула на них розовой водой, и они очнулись, и царевна поцеловала его в уста более чем тысячей поцелуев и произнесла такие стихи:
«Посетил любимый сердца в темноте,
Я стояла, в уваженье, пока сел.
Я сказала: «О желанный, о мой друг,
Не боялся стражи, ночью ты пришёл!»
Он ответил: «Я боялся, но любовь
Вздох последний мой и душу отберёт».
Обнялись мы и лежали так с часок,
Безопасно тут и стража не страшна,
Встали мы, дурного не свершив совсем.
Отряхнули платье – грязи нет на нем…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать четвёртая ночь
Когда же настала семьсот тридцать четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда к Хайят-ан-Нуфус пришёл во дворец её возлюбленный, они обнялись, и она произнесла стихи, подходящие для этого, а окончив говорить, воскликнула: «Разве правда, что я вижу тебя в моем жилище и ты мой собеседник и друг?»
И затем усилилась её любовь, и измучило её волнение» так что ум её едва не улетел от радости, и она произнесла такие стихи:
«Дороже души моей пришедший во тьме ночной, И в срок, им назначенный, его ожидала я, И вдруг испугал меня рыдания его звук, И молвила я: «Семья, приют и уют тебе!»
И тысячу раз в лицо его целовала я, И тысячу раз обняла, а он был закрыт плащом, И молвила я: «Теперь достигла желанного – Аллаха восхвалим же – он к должному нас привёл!»
И спали мы, как хотели, в ночь наилучшую, Пока не прогнало утро сумрачной ночи тьму»
А когда наступило утро, она ввела царевича в одну из своих комнат, и он не входил к ней, пока