Сосне, верхнему Осколу и верхнему Донцу. Так масса захребетников, живших за чужим тяглом, становились самостоятельными хозяевами. Значит, развитие поместной системы на степных окраинах вело к разрежению крестьянского двора, к упрощению его личного состава в центральных уездах. Но откуда брались у степных помещиков средства для хозяйственного обзаведения бездомных насельников их пустынных поместий? Мы уже знаем, что еще при отце Грозного служилые люди периодически получали денежное жалованье. В 1550-х годах, когда с отменой кормлений для них закрывался такой важный источник содержания, установлены были новые денежные оклады, очевидно повышенные. По десятням второй половины XVI в. можно заметить, что денежные оклады устанавливались в обратном отношении к доходности недвижимых имуществ служилых людей, поэтому окрайных степных помещиков складывали выше сравнительно с землевладельцами населенных внутренних уездов. До нас дошли от того времени десятни пяти поокских и заокских уездов (Муромского, Коломенского, Каширского, Ряжского и Епифанского) с обозначением денежных окладов. Книги относятся к 1590-м годам, кроме коломенской (1577 г.). По этим книгам средним числом приходилось единовременной денежной дачи по 1830 рублей на уезд. По закону 1555 г. городовым дворянам и детям боярским денежное жалованье раздавалось раз в четыре или в три года, но во вторую половину царствования Грозного, когда шла почти непрерывная война, при учащенных и расширенных мобилизациях раздавали жалованье городовым и в более короткие сроки. Мы примем для расчета трехлетнюю раздачу. В 15 таких раздач с 1555 г. до конца столетия на каждый из пяти уездов досталось средней суммой по 27 450 рублей, а в переводе на наши деньги (по пропорции 1:60) приблизительно по 1647 тысяч рублей. Примем эти уезды за примерные. На указанной полосе между первой и второй укрепленной линией, т. е. между средней Окой и высотой Алатырь – Орел, в нынешних губерниях Рязанской, Тульской и Орловской со смежными частями соседних губерний в конце XVI в. можно насчитать до 26 уездов. Итак, в указанные 45 лет казна перевела на среднюю Оку и далее на юг в поместные усадьбы до 43 миллионов рублей (на наши деньги), а если взять в расчет заселявшиеся тогда же уезды за второй линией, в губерниях Курской, Тамбовской, Воронежской, Симбирской, то эту сумму можно увеличить по крайней мере еще наполовину. Из этого денежного фонда, столь значительного для тогдашнего московского бюджета, заокские помещики устрояли на диком поле свои усады с 20, 30, 60, 75, 80 десятинами усадебной земли, на которой сажали и обзаводили деревни пришлых крестьян из людей «неписьменных и нетяглых». Как дело хозяйственных, колонизаторских усилий помещиков, эти усады приобретали характер наследственных имений, обыкновенно целиком переходили ко вдовам с малолетними сыновьями своих устроителей, а если последние были убиты на службе, то и с мужниным денежным окладом; сын-недоросль по достижении служебного возраста обязан был с «поместья отцовы усады службу служить и мать кормить». В
