, он все больше и больше становится похож на своего отца, которого все боятся. Впрочем, это не проблема, пока его боятся конкуренты. Упаси его боже стать похожим на отца в личной жизни!
«Никогда, – поклялся он, как когда-то в детстве. – Я не допущу, чтобы это произошло».
– Надо думать, мы горим? – едко осведомился Тео у своей секретарши, решительно вошедшей в кабинет. Он неодобрительно взглянул на нее. – Или пожар только начинается?
– Насколько я знаю, ни то ни другое, – невозмутимо отозвалась миссис Пападопулос, на которую его агрессивность не произвела никакого впечатления. Секретарша Тео чем-то напоминала его тетю Деспину. И точно так же любила его, как сына, что означало гарантированное отсутствие проблем. – Но еще не вечер.
Тео нетерпеливо вздохнул. Он был с головой погружен в работу, готовя предложения по новой стратегии компании. Сегодня ему предстояло провести очень важную встречу, заменив отца, поскольку хитрый старый лис Деметриус Цукатос был больше озабочен своим ухудшающимся здоровьем, чем семейным бизнесом. Тео выглянул из окна кабинета, откуда открывался вид на Афины. Постепенно убыстряющийся сумасшедший ритм самого крупного города Греции служил ему напоминанием о том, что все, набравшее силу, однажды может рухнуть, но поднимется вновь, став сильнее, чем прежде.
Таково было негласное кредо семьи Цукатос. Этим был пропитан каждый дюйм башни «Цукатос», в которой сейчас находился Тео. Эта башня являлась внушительным доказательством дальновидности его отца, судостроительного магната, и непреходящего успеха их бизнеса перед лицом бесчисленных проблем, начиная с заклятых врагов и заканчивая мировыми экономическими проблемами.
Сейчас башня служила символом растущей репутации Тео как бесстрашного бизнесмена, способного принимать нестандартные решения. Игроки, выбирающие путь с минимальным риском, пополняют ряды банкротов. Такая участь не должна постигнуть флот Цукатосов. Пусть в двадцать лет Тео вел себя так, как свойственно большинству избалованных наследников-шалопаев, но последние четыре года он посвятил тому, чтобы доказать, что может быть таким же опасным противником, как и его отец.
Похоже, в этом он преуспел. Свирепая жажда подвигов и стремление к успеху были заложены в нем генетически. Это было у него в крови, как говорил отец.
Тео решил, что может позволить себе быть беспощадным в бизнесе, поскольку это качество служит ключом к победам. Правда, его личная жизнь пока представляла собой хаос, но по совсем другим причинам. «Пусть я несчастлив, – приходилось ему внушать себе чаще, чем хотелось бы, – но я не лжец, обманщик или лицемер».
Тео окружало множество людей, о которых он не мог сказать то же самое.
Он недовольно посмотрел на миссис Пападопулос, когда она остановилась напротив его стола. Она ответила боссу только ей свойственным сдержанным взглядом, выражающим непреходящее осуждение, которое доставляло ему какое-то извращенное удовольствие. Секретарша была ходячей версией пресловутой власяницы, а Тео принадлежал к тем людям, которые предпочитают не распространяться о своих грехах.
– Это ваша жена, – отрывисто произнесла миссис Пападопулос.
Сердце в груди Тео забилось с оглушительной силой. Он не сомневался, что это слышит и секретарша.
Его жена.
Холли.
Тео настолько привык к вспышке гнева при упоминании этого имени, что едва заметил ее.
Прошло почти четыре года с тех пор, как он в последний раз видел свою заблудшую жену. Четыре года с тех пор, как они находились в одном помещении, более того – в одной стране. Четыре года с тех пор, как он ласкал ее, впитывал ее вкус, забывался в ней. Что никогда не повторится, холодно напомнил себе Тео, поскольку четыре года назад всплыла истина. И их брак превратился в фарс.
«Не я выяснил правду о ней, – с холодным бешенством подумал Тео. – Она сама призналась»
Но, помоги ему боже, он не может позволить себе снова ступить на темную тропу. Не сегодня. И не здесь, где есть место только для бизнеса, где его знают как человека, умеющего сохранять холодное спокойствие под любым давлением.
Уже давно следовало оставить это в прошлом. Однако же Тео с трудом заставил себя глубоко вздохнуть, разжать кулаки, расслабиться и сделать вид, что эти слова не произвели на него никакого впечатления.
– Если это моя жена, то я не просто занят. Мне это неинтересно, – сказал он, не сдерживая рвущийся наружу гнев. – Вы прекрасно знаете, миссис Пападопулос, что не стоит отвлекать меня по пустякам. Предложите моей жене оставить сообщение на голосовой почте или прислать мне электронное письмо. Впрочем, я не обещаю слушать или читать…
– Сэр. – Тео не знал, что удивило его больше: что она осмелилась перебить его, или то, что строгая, но исполнительная секретарша не сдвинулась с места. – Она утверждает, что у нее срочное дело.
Последнее, о чем Тео хотел думать сегодня – и всегда, – это Холли. Кое-кто мог бы отозваться о ней как о его возмездии, и в самые мрачные моменты своей жизни он был согласен с этим, поскольку женился на лгунье, вероломной твари