в рабство на острова.
Дело было обычное. Англия ничего не могла противопоставить Испании, кроме пиратства. Английские пираты крейсировали у входа в Ла Манш и грабили испанские галеоны. Дело приносило громадные прибыли, от тридцати до сорока фунтов стерлингов на один вложенный фунт. Английские коммерсанты составляли компании и снаряжали пиратские корабли, с патриотической целью оборвать наглых и гордых испанцев и нажиться за счет испанских колоний в Мексике и Перу, откуда испанцы вывозили золото инков сотнями килограмм. Генрих тоже участвовал в этих компаниях, вкладывая средства через подставных, разумеется, лиц, но об этом всё равно было известно и англичанам, и всем иноземным послам. Старик тоже не мог об этом не знать. Генрих сделал вид, что он удивлен:
– Этого не может быть.
Старик усмехнулся:
– Мы получили достоверные сведения. Наш корабль был взят командами двух кораблей. Так трусливо могут действовать одни англичане.
Это было открыто оскорбление, но Генрих пропустил его мимо ушей:
– Позвольте узнать, какой они подняли флаг?
Старик брызнул слюной:
– Англичане нападают без флага!
Слава Богу, умные люди, не то пришлось бы краснеть и беззастенчиво врать.
Генрих повел рукой, изображая недоумение:
– Отчего же английский? Это мог быть французские корабли.
Старик это знал. Кроме англичан, испанские галеоны опустошали ещё и французы, а также голландцы. Их прибыли были так же огромны. Французские и голландские коммерсанты так же составляли компании и отправляли в море пиратов. Это было в порядке вещей. Разница была только в том, что в такого рода компаниях участвовал только английский король, и потому претензии ему предлагали чаще других. Старик проворчал:
– Французы более благородны и менее жадны. Они торгуют неграми и не станут продавать в рабство дворян.
Генрих рассмеялся деланным смехом:
– Вы плохо знаете их. Французы бесстыдны. Но дело не в этом. Если бы вы назвали имена капитанов, тогда я бы начал расследование, а без имен…
– Они нам неизвестны!
– Тогда представьте хотя бы список дворян, которые, как вы утверждаете, проданы англичанами. Я попробую навести справки о них.
– Мы их уточняем.
– Очень жаль. Но я подожду.
Старик, покраснев, отвесил небрежный поклон, резко повернулся на тонких ногах и простучал каблуками. Дверь затворилась за ним.
Генрих весело рассмеялся. Он был доволен. Прекрасное настроение утра воротилось к нему.
Дверь приоткрылась. В узкую щель всунулась голова Томаса Кромвеля и ждала, когда её позовут.
Генрих кивнул и спросил, когда Кромвель приблизился и встал в ожидании на почтительном расстоянии:
– Что он?
Кромвель выпрямился и бойко ответил:
– Всё то же!
Генрих нахмурился:
– Не просит помилования?
Губы Кромвеля двинулись, но удержались