к шарику, давай же! Шарик перескакивает еще три раза, все медленнее и медленнее, и падает в лунку с номером 23. Ну что же, я остался при своем.
– Ну как игра? – слышу я голос Лавэ и чувствую дружеский хлопок по плечу.
– Только сел.
Я крепко пожимаю руку двадцативосьмилетнему, слишком модно одетому для этого места парню и разглядываю огромную стопку тысячерублевых фишек, которые он держит двумя руками. Он сразу же начинает ставить их на числа, даже не взглянув на табло с недавно выпавшими номерами, в очередной раз показывая всем нам, которым деньги достаются тяжелым трудом, что для него эти бумажки грязь и расставаться с ними ему так же приятно, как нам лежать в шезлонге у бассейна, попивая мохито. Ему действительно плевать, ведь он до сих пор не понимает, сколько нужно пахать и сколько нервов нужно потратить, чтобы получить в конце месяца совсем небольшую стопку купюр. Этот парень еще ни разу не работал в своей жизни. И он единственный в этом зале, пропитанном разочарованием и разбитыми мечтами, кто не расстраивается из-за проигрыша, ведь через месяц на его счет будет снова переведен примерно миллион рублей. Эта возможность появилась у Лавэ благодаря отцу, которому принадлежала крупная девелоперская фирма в Москве, аффилированная с мэрией. Но почти сразу же после того, как бессменный мэр столицы навсегда уехал наслаждаться жизнью в Австрию, отец Лавэ скончался при загадочных обстоятельствах. Партнеры отца поделили лучшие куски, а Лавэ остались крохи в виде двух небольших бизнес-центров, прибыль от которых теперь регулярно падает на его счет. Так что кличка Лавэ этому парню подходит как нельзя лучше. Став богатым человеком, Лавэ несколько лет по полной наслаждался жизнью, стал ездить по миру, покупал современное искусство, знакомился со знаменитостями и даже приобрел себе квартирку в Париже. А затем, вернувшись на родину, решил, что нужно на что-то тратить время. Перебрав все варианты и придя к выводу, что имеет все шансы стать знаменитым художником (отсутствие художественного образования при этом его нисколько не смущало), он из порочной Москвы перебрался в богемный Питер. В шикарной квартире с видом на набережную Лавэ целых три месяца писал картины, вернее, обильно заливал листы фанеры краской, вбивал в них гвозди и вклеивал куски газет, попутно знакомясь с местными арт-деятелями. Они и привели Лавэ в первое в его жизни подпольное казино. Затем он договорился о том, что сам профинансирует свою выставку: и, разумеется, галерея согласилась. За солидный гонорар критики написали о его творчестве хвалебные статьи – и понеслось. Так Лавэ ворвался в мир современного искусства, и его работы даже пару раз купили. Но к этому времени искусство в жизни Лавэ уже отошло на второй план, ведь, однажды неосторожно открыв дверь в мир подпольных азартных игр, Лавэ был уже не в силах ее закрыть.
Шарик останавливается на цифре 2, и я наблюдаю, как все фишки Лавэ уходят крупье, за одну минуту он спустил пятнадцать тысяч, и это только начало.
С Лавэ мы познакомились