Историмор, или Трепанация памяти. Битвы за правду о ГУЛАГе, депортациях, войне и Холокосте
ответственной политики.
Оговорка третья: что такое Россия? Под ней я понимаю государственное тело, обладающее отчетливой внутренней преемственностью – несмотря на всю изменчивость, территориальную или институциональную, будь то монархия, советская республика, партократическая диктатура или межрегиональная федерация, каковой она номинально является сейчас. Не политические партии, не главенствующие этнические или конфессиональные группы, не выдающиеся мыслители, поэты или политики, – а именно российская государственность как субъект российской государственной политики.
По своему историко-географическому генезису Россия – ярко выраженная сухопутная империя, устроенная (в терминологии В.П. Семенова-Тян-Шанского[134]) по принципу континентальной «империи от моря до моря» – самого прочного, как он полагал, типа империи. Но вот что интересно: дореволюционная история модернизации российского ядра и колонизации ее окраин – довольно-таки жесткая, заметим, история – фактически сошла России с рук и не породила сколь-либо серьезных исторических обвинений в ее адрес.
Едва ли не единственное исключение – аналитическая критика (впрочем, тоже весьма умеренная и точечная) российского государственного антисемитизма с такими его прелестями, как черта осёдлости, процентные нормы и погромы, отрицать которые никому в Российской империи в голову не приходило.
А вот в Турецкой Республике, в точности так же, как и в самой Османской империи, никому и в голову не приходило признать этноцид армян и греков. И сейчас, спустя целое столетие, не приходит! «Праведный гнев» турецких начальников в адрес организаций и государств, склоняющихся к штучному признанию этого факта, – политическая константа.
Что-то похожее можно встретить и в Японии, крайне неохотно соглашающейся обсуждать аналогичные проблемы собственной истории (депортации корейцев и китайцев, принудительный труд и принудительная проституция).
А вот история становления куда более демократической империи США породила целое море исторических упреков (а в последние десятилетия и исков) со стороны двух системообразующих групп населения США. Первая – это потомки тех автохтонных племен индейцев, чьи естественные права в процессе колонизации оказались грубо попранными, а вторая – потомки тех чернокожих негров-рабов, которых миллионами вывозили сюда из Африки на протяжении XVIII–XIX вв. Впрочем, претензии были и есть и у американских японцев, отчасти депортированных с Тихоокеанского побережья в глубь страны в 1941 году.
В то же время о советском периоде истории России, добавившем к ее историческому образу так много новых красок и, особенно, категорий жертв, уже не скажешь, что он ей «сошел с рук». Практически весь он насыщен тем, что я выше обозначил как преступления государства (не преступления против государства, а преступления самого государства – против своих граждан, против международного права и т. д.). Революция, Гражданская война, военный коммунизм, диктатура пролетариата