недовольны им, он потому вас злит,
Что правду вам в глаза открыто говорит.
Он противу греха душой пылает гневной
И мысли о Творце исполнен повседневной.
Дорина
Да; только почему он с некоторых пор
Желает, чтоб никто к нам не ступал на двор?
Ужели грех такой, когда приходят гости,
Чтоб подымать содом и клокотать от злости?
Вы знаете, о чем я думала уже:
(указывая на Эльмиру)
Мне кажется, что он ревнует к госпоже.
Госпожа Пернель
Молчите! Мыслимы ль такие рассужденья!
Не он один сердит на эти посещенья.
Весь этот с грохотом снующий к вам народ,
И вечный строй карет, торчащих у ворот,
И шумным сборищем толпящиеся слуги
Досадную молву разносят по округе.
Быть может, ничего плохого тут и нет,
Но люди говорят, а говорить не след.
Клеант
Так вам хотелось бы, чтоб все кругом молчали?
Была бы наша жизнь исполнена печали,
Когда б мы начали скрываться от друзей
Из страха перед тем, что скажет ротозей.
И даже если б мы отважились на это,
Как можно помешать, чтобы шептались где-то?
От злоязычия себя не уберечь.
Так лучше сплетнями и вовсе пренебречь;
Стараться будем жить и мыслить благородно,
И пусть себе болтун судачит как угодно,
Дорина
Едва ли кто другой, как Дафна с муженьком,
Соседи милые, порочат нас тайком.
Кто поведения особенно смешного,
Те всюду первые злословят про другого;
Они вам выследят в наикратчайший срок
На чью-либо приязнь ничтожнейший намек
И тотчас весть о том распространяют дружно,
Придав ей оборот такой, какой им нужно.
Делами ближнего, подкрасив их подстать.
Они свои дела стремятся оправдать,
Чтоб, в ложном чаяньи спасительного сходства,
Облечь свои грешки личиной благородства,
Переметнув к другим две или три стрелы
На них направленной общественной хулы.
Госпожа Пернель
Все эти доводы нисколько не уместны.
Ведь добродетели Оранты всем известны:
Святая женщина; а, говорят, она
Тем, что творится здесь, весьма возмущена.
Дорина
Пример чудеснейший, и хороша особа!
Я верю, что она не согрешит до гроба;
Все это рвение внушили ей лета,
И – хочет или нет – она теперь свята.
Пока пленять сердца в ней обитала сила,
Она своих красот нимало не таила;
Но, видя, что в очах былого блеска нет,
Решает позабыть ей изменивший свет
И пышной ризою молитвенности строгой
Увядших прелестей прикрыть закат убогий.
Всегда так водится у старых щеголих.
Им видеть не легко, что все ушли от них.
Осиротелые, полны глухой тревоги,
С тоски они спешат постричься в недотроги.
И