Матвей, и Веник, и те, кто после землетрясения разбегался в разные стороны, и даже я. Мы были беспомощны. Бессильны были и демоны. Все на поляне перед целительским домом знали это.
– Что с противоядием? – спросил огневолосый.
– Его нет, – ответила хранительница.
Если бы дело происходило не в filii de terra, мы были бы уже мертвы за одно то, что не могли помочь.
Видящий ничего не сказал, всматриваясь в лицо замершего на кромке смерти сына. На лбу и вокруг губ мужчины залегли складки.
– Возможно, я могу помочь, – от ледяного голоса я вздрогнула.
– Что предлагаешь, Кир?
– Универсальный регенерент.
– Кровь новорожденного, – Видящий закрыл глаза, – не успеем. Будь у меня хотя бы час, и кровь сотни детей была бы здесь вместе с упаковкой.
– Думаю, хватит и одного. – Седой повернулся к нам и скомандовал: – Павла!
– Хозяин, – от ее подвывания у меня в животе похолодело, а может, от того, что я поняла, что они намерены сделать, в filii de terra имелся один новорожденный. – Я прошу… я умоляю… – Хвост сжался, вся змея стала какой-то маленькой и жалкой.
– Проси чего хочешь, – бросил Видящий, – любое желание.
– Своих слуг, Виктор, я караю и награждаю сам, – отрезал Кирилл, – бегом, Павла! Или я сделаю это сам!
– Ни один ребенок в filii de terra не пострадает, – сделала решительный шаг вперед хранительница.
– Скажи об этом ему, – рыкнул огневолосый.
Пелена в глазах Вадима потускнела, они вернулись к цвету голубого неба.
– Слабак, – равнодушно высказался Виктор и оттолкнул руку сына.
Оправдываться недавней блокировкой силы тот не стал. Судя по всему, Видящий был из тех, кому нужен результат, а не слова. Мужчина отогнул манжету и прошелся когтями по своему запястью, глаза заволокло пеленой, поток крови возобновился.
– Пятнадцать минут, – сказал демон, – больше он не выдержит, тело уже начало окукливаться.
– Павла! Выполнять! – повторил приказ Седой.
– Как прикажете, повелитель, – глухо ответила явидь и, развернувшись на хвосте, поползла прочь.
Вряд ли кто обратил внимание на мое отсутствие, но, даже будь это не так, меня бы это не остановило.
Я побежала следом. Змея передвигалась через силу, отчаянными рывками, заставляя себя преодолеть метр за метром. Каждое движение отражалось болью на лице, движение, сокращающее жизнь сына. Но она шла, и конец пути этого был близок. Когда поляна скрылась за деревьями, а впереди замаячил низкий домик яслей, где еще утром мы оставили змееныша, я повисла у Пашки на шее и торопливо зашептала:
– Земля детей открыта. Берем Невера и уходим.
На одно безумное, наполненное надеждой мгновение мне показалось, что она согласится, а в следующее явидь легко повела плечами, сбрасывая с себя мои руки. Без силы и злобы, просто мимоходом. Есть множество вещей в нашей тили-мили-тряндии, которые я никогда не пойму: когда от тебя требуют убить своего ребенка, чтобы жил другой,