Только любовь. Басира Сараева

но не курит; наш новый рубщик и с бутылкой, и с сигаретами.

      Пока Сабухи в одиночку провозглашал тосты за здравие тестя, тещи, жены и детей, его сын Гусейн принес бабушкин подарок – маленький аккордеон и, растягивая его во всю длину, стал одной рукой играть несложные детские песни. Потом он подошел к Абдулу, добродушно предлагая свои услуги:

      – Я положу его на колени, подержу одной рукой, другой раздвину А ты играй «Жили у бабуси».

      Мужчина поцеловал мальчика, забирая инструмент, и профессионально, с аккордами сыграл не только «Веселые гуси», но и несколько других мелодий.

      Компания оживилась. Сабухи даже пустился в пляску. Баладжа-фар хлопал в ладоши, а дочь опустила голову от стыда. Только Гызылгюль-ханум сидела равнодушно. К ней и подошел опешивший мальчик:

      – Кто научил дядю Абдула играть на гармошке?

      – В детстве научился, мой родной.

      – Нет, бабуля. Еще когда мы приходили в прошлый раз, он не умел играть даже одним пальцем.

      Женщина погладила внука по голове:

      – И тогда умел играть, просто пошутил с тобой.

      Пожалев смущенную жену пьяницы, Абдул оставил инструмент и вернулся к столу. Он выглядел странно, словно хотел сказать нечто важное.

      – Талант во всём. Ничего не скажешь, – произнес аксакал.

      – Отец, неужели не узнаёшь меня, – сказал слуга с дрожью в голосе.

      – Киши сына нагулял! – захохотал «танцор».

      – А ну, заткнись, кобель! – закричал тесть.

      – Он же бакинец, они любого старца называют папой, – вмешалась теща. – И меня не раз матерью величал.

      – Родился и жил в Баку, а предки из Мугани, – уточнил Абдул.

      Потом, обняв Гусейнчика, будто разгадка тайны находилась в нём, спросил:

      – Сколько тебе лет, ширин бала[12]?

      – Шесть. А что?

      – Два года назад тебя обрезали.

      Мальчик гордо кивнул:

      – Я настоящий мужчина. А ты?

      Все засмеялись.

      – И я поступлю сейчас, как настоящий мужчина, открою правду о себе, и мне нечего скрывать.