Кто это?
– Это Ергашов. Вы вчера были у следователя?
– А что мне в милиции делать, дорогой Аристарх. На вашей машине я не ехал, а те полтора десятка километров от Софьино – не в счет. Я ведь пересел в машину Усталова. Что у вас там было на самом деле, я не в курсе. Просто одолевали некие догадки, так сказать, не в твою пользу.
– Да за кого вы меня принимаете? Я же вас и разбудил в Пригородном, когда Ефим совершил наезд.
– Милый Аристарх, ты много пил и много гулял. Потому все запамятовал. Меня в той машине, где ты ехал с Бодряковым, не было. Уясни это. Нечего в это дело впутывать меня, члена бюро Ирошского горкома партии. Зачем на меня бросать такую тень! Успокойся, не сопи в трубку. Мне сообщили осведомленные источники, что ты ни причем. Это подтвердили свидетели из Пригородного. Ефим сам на допросе сознался, что совершил наезд. А меня нечего марать!
– Александр Константинович! Я в милиции показал следователю, что вы были в своей машине, а в Пригородном пересели в другую. Если я откажусь от тех показаний, то, как буду выглядеть в глазах следствия? Вруном, вот как.
– Ты взрослый мужик. Не валяй дурака. Ты же был крепко пьян, вот спьяну, спросонья тебе и почудилось. Ведь так дело было? Все наши показали, кроме тебя, что я в момент наезда на девочку находился в другой машине. Кстати, ребенок родился в рубашке, его спасла высокая спинка на санках, приваренная прочно. Ну, получил ушиб – это не смертельно. Сестра его, она везла брата в детсад, отделалась сотрясением мозга. Дело у нее идет на поправку. Мы все для этого делаем. Так что совесть твоя чиста.
– Моя-то чиста, а ваша?
– Ну, вот что, язык попридержи. Завтра забирай с утра свое командировочное удостоверение и билет на Сотинск, на второй рейс. Твоя миссия окончена. Я звонил следователю, ты ему больше не понадобишься. И не делай глупостей. Прощай, Ергашов.
Долго после этого разговора в ушах Аристарха стояли слова Титцева – «язык попридержи» и короткие телефонные гудки, означающие конец связи. После в неспокойных снах Ергашова лицо Титцева часто превращалось в метущийся телефонный диск, а уши резали непрерывные зудящие гудки, от которых, казалось, нет избавления.
В Ельничном Ергашова не встречали фанфарами. Из объединения директору комбината сообщили, что Ергашов зачем-то оговорил в милиции Титцева, а в Софьино, на юбилее леспромхоза, пьянствовал и учинил драку с хирургом, был замечен в интимных связях с самодеятельной артисткой местного клуба. Оттуда же в партком и профком комбината «ДальСеверЛес» поступили соответствующие бумаги, с требованием разобрать поведение коммуниста Ергашова и примерно наказать. Аристарх вначале своим друзьям рассказал все, как было о наезде на детей, о разговоре с Титцевым. Признался, что проучил врача, но за дело, тот сам виноват, первый начал.
– Та зачем тому Титцеву врать, шо его не було у машини. Все ведь обошлось. Тут шо-то не так, – говорил Чернонос Соневу, оставшись с ним наедине после разговора с Ергашовым. – Та и Аристарх напортачил в Софьино, а? Будет персоналка, точняк.
Он только