потенция, всемогущая причина всего существующего, и уже рождённое им есть это всё существующее.
Ум нераздельно соединён с сущим, ибо истинно/сущее не что-либо мертвое, лишённое жизни и мысли. Но такое, в котором бытие и ум нераздельны и составляют одно. Ноумены ведь не существуют прежде ума, который их мыслит, как чувственные вещи существуют прежде ощущения, которое их воспринимает, но ум сам есть совокупность всех ноуменов, так как идеи их он воспринимает не откуда-либо извне (а содержит в самом себе) … Ум существует совместно со своими ноуменами; он тождествен им и составляет с ними одно, как и наоборот, ноумены не существуют без своего субстрата (ума)» (5. 4. 1—2).
А. Ф. Лосев: резюме на труды античных. мудролюбов
Учение об эйдосе как об умной картине, подразумевает связанность слова с самотождественным ему предметом, что позволяет выразить идеи диалектики в законах тождества в различии, и различия в тождестве, в которых открывается самое главное правило диалектики – антиномическое противопоставление «одного» – «иному».
При всей противоположности методов диалектического и мифологического мышления неоплатоников, они умело вскрывали диалектическую сущность древних мифов. Неоплатоники ведали, что диалектика, в мысли своей, конструирует любой жизненный опыт, а миф – жизненное восприятие, трактующее древне/языческое со-бытие, равным происхождением своим, из онтологического Бытия.
Припоминание – не просто мистический опыт умной интуитивности идей, но и диалектический опыт построения ноуменальной конструкции самой идеи.
плотин: резюме с комментариями
ПЛОТИН: 5 – 3, 4. Два рода самопознания: 1. самопознание с помощью дискурсивного познания (дискурсивного разума), то есть познание с помощью природы психологического размышления, уступающему по качеству; 2) познанию в соответствии с умом, когда мы создаём в уме то, что мы мыслим, как чистую мысль, не замутнённую чувственно/психологическими аффектами
5 – 3, 5. Чистый ум сам себя мыслит целиком, а не так, чтобы одна часть ума мыслила другую; чистый ум может мыслить сам себя и нечто иное; иное же здесь и есть чувственно/природное, которое познаваемо, как с помощью интуитивного ума, так и с помощью чувственных анализаторов: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Выходит так, что ум должен одновременно быть для себя мыслящим и мыслимым, то есть в полном объёме мыслить себя самого в целости, и, уже, пропустив всё праязыческое через себя, мыслить иное, как Иной Мир, мир физических величин природы. Таким образом получается, что умственное созерцание тождественно созерцаемому, будь оно сам ум, или нечто иное ему в форме инмировских величин физической природы, где сам по себе думно/смысловой, иноприродный, ум отождествляется с вещами, явленными уму, как нечто ему иное, природное, внедумное. Ум, мыслимое и сущее формируют собою первое сущее, первосущностного отца, – «АБАБА».
Мышление