брал свою одежду из хранилища, перестирывал её, а высушив, уносил обратно. Жизнь налаживалась.
И наконец, последний, крайний справа у окна, Антон. Интересный и добродушный паренёк. Его необычность заключалась в сочетании мягкого характера, наивных, почти детских рассуждений с накаченностью тела, покрытого татуировками. Тату были явно не произведениями художественного искусства, или не данью моды. Они не двусмысленно указывали на уголовный характер их происхождения. Сам он об этом ничего не рассказывал, а напрямую его никто не спрашивал, я тоже. Хотя именно он почему-то был мне симпатичнее других.
Любопытство распирало меня. Поскольку еда сближает не только во время её совместного поедания, но даже разговор о ней может открыть много нового о пристрастиях собеседника и о нём самом, мне удалось удовлетворить свой интерес к Антону. Как-то в разговоре о кулинарии я как бы невзначай упомянул о чифире. Поинтересовался у Антона способом его приготовления. Он отреагировал спокойно, кажется, не замечая смены темы разговора. Поведал мне обо всех тонкостях приготовления этого напитка на свежем воздухе лесоповала. Следующий его ответ на, как показалось мне вполне логичный безобидный, даже шуточный вопрос, что-то вроде: «И сколько ты чифирил» ввёл меня в ступор. Такого я не ожидал. Пауза затянулась, но я не мог сложить в своей голове срок, к которому его приговорили с внешностью, характером и возрастом этого паренька. Антон, по его словам, конечно, попал на «зону» «по глупости», как и все. Только глупость у всех разная. Но дело даже не в этом, а в том, что за его глупость парню дали шестнадцать лет! Я был несколько шокирован подобной цифрой; не мог себе представить, что надо было сотворить. Хотя я совершенно не знаком уголовным кодексом. Однако невольно вспомнились и черти из «тихого омута», и прочие поговорки. Я просто спросил его о столь «дорогой» глупости. Ответ Антона очень походил на реальность. Тем более вписывался в его характер. Дело в том, что одно и то же деяние (преступление) наши доблестные следственные органы, нет, не те, что в сериалах борются с разбитыми фонарями, а реальные, могут квалифицировать по-разному. «Пути Закона неисповедимы, – перефразировалась у меня в голове другая поговорка». Подгоняя уголовное дело под ту или иную статью можно манипулировать сроками предполагаемого заключения. Это даёт следственной системе, и без того имеющей колоссальные рычаги давления на подозреваемых, дополнительные возможности для выдавливания из них любых возможных и невозможных денежных средств. Нет смысла вдаваться в подробности дела моего соседа. Его родственники в итоге смогли скорректировать срок его пребывания на чужбине с пересмотром дела и переквалификацией преступления на менее тяжкое. Сколько конкретно он успел отбыть к моменту своего освобождения, я не уточнял.
Вспомнился мне случайный знакомый из далёкой юности. Тот успел отсидеть несколько лет за убийство,