Поймав его руку, она порывисто прижала ее к своей впалой груди.
– Спасибо вам, Пал Палыч! Огромное спасибо!
Неделей позже они приступили к дополнительным занятиям, находя каждый раз для этой цели пустую аудиторию. Катя блаженствовала. Целый час они сидели друг против друга, глаза в глаза. Ни на кого другого он не отвлекался, ни на кого другого не смотрел, потому как смотреть было больше не на кого. И в целом мире существовали только он и она. Иногда они затевали беседы на отвлеченные темы на французском языке. Он был с ней неизменно вежлив, приветлив и доброжелателен, что изливалось бальзамом на промерзшее сердце Кати. Она не ходила теперь, а летала, парила над землей, прокручивая в памяти проведенные с ним бесценные минуты, предвкушая следующие встречи. Их занятия она иначе и не расценивала, кроме как встречи наедине. То были счастливейшие отрезки жизни, когда он безраздельно принадлежал только ей, ей одной.
Но прошел месяц-другой, и занятия тэт-а-тэт в пустой аудитории показались ей недостаточными, поскольку отношения их оставались отношениями учителя-ученицы. А это ее уже не устраивало. И как-то, едва разложив на столе тетрадь и учебник, она сказала:
– Пал Палыч, мне кажется, что если мы будем вот так, с учебником в руках, проводить наши занятия, я никогда не заговорю по-французски.
– Да? – Он удивленно поднял бровь. – И что же вы предлагаете, Катя?
– Для того, чтобы язык раскрылся, нужно свободное, ситуативное общение, нужна смена обстановки. Скажем, поход в театр, в кафе, в музей.
– Ну так за чем же дело стало?
– За вами, – храбро ответила Катя.
– То есть?
– Обычно педагоги совершают такие вылазки со своими учениками.
– Вы что-то путаете, барышня. Частные педагоги, возможно. Я и так оказал вам, как своей лучшей ученице, слишком большую любезность, согласившись на дополнительные занятия за счет своего личного времени.
– Так окажите еще одну. Чтобы любезность была полновесной. – И, не замечая возмущения, вспыхнувшего в его прищуренных глазах, она продолжала, мечтательно закатив глаза: – Представляете, как было бы здорово, если бы мы смоделировали театральный диалог в театре, а, скажем, любовный – в Александровском саду на скамейке…
Ничего не ответив, он начал собирать свои вещи в кейз, как хлыстом щелкнув запорами.
– Пал Палыч, я чем-нибудь обидела вас?
– У меня просто больше не будет для вас свободного времени, милая барышня.
Она вскочила, закрыв своим телом амбразуру дверного проема. Поскольку тела для подобной акции ей явно не хватало, пришлось еще и растопырить руки.
– Но почему? Почему!?! – Она готова была закатить истерику, что оскандалило бы его на весь университет.
– Потому что у меня есть жена, семейные обязанности и просто право на отдых после работы. Я не имею ни права, ни возможности разгуливать со своими студентками по театрам и паркам. К тому же, все что я мог, я уже дал вам. Дальше вам следует заниматься самостоятельно.
– Пал Палыч… Но я не могу жить без вас. Если вы