как хочете зовите – мне все равно, – открылся он Ральфу, – лишь бы опять не обозвали, как в школе.
Тут уж Ральф заинтересовался:
– А как?
Толстый огляделся, потом пригнулся к Ральфу. И зашептал:
– Хрюша – во как они меня обозвали.
Ральф зашелся от хохота. Даже вскочил.
– Хрюша! Хрюша!
– Ральф! Ну Ральф же!..
Хрюша всплеснул руками в ужасном предчувствии:
– Я сказал же, что не хочу…
– Хрюша! Хрюша!
Ральф выплясал на солнцепек, вернулся истребителем, распластав крылья, и обстрелял Хрюшу:
– У-у-уф! Трах-тах-тах!
Плюхнулся в песок у Хрюшиных ног и все заливался:
– Хрюша!!
Хрюша улыбался сдержанно, радуясь против воли хоть такому признанию.
– Ладно уж. Ты только никому не рассказывай…
Ральф хихикнул в песок.
Снова на лице у Хрюши появилось выражение боли и со-средоточенности.
– Минуточку…
И он бросился в лес. Ральф поднялся и затрусил направо.
Там плавный берег резко перебивала новая тема в пейзаже, где господствовала угловатость; большая площадка из розового гранита напролом врубалась в террасу и лес, образуя как бы подмостки высотой в четыре фута. Сверху площадку припорошило землей, и она поросла жесткой травой и молоденькими пальмами. Пальмам не хватало земли, чтобы как следует вытянуться, и, достигнув футов двадцати роста, они валились и сохли, крест-накрест перекрывая площадку стволами, на которых очень удобно было сидеть. Пока не рухнувшие пальмы распластали зеленую кровлю, с исподу всю в мечущемся плетеве отраженных водяных бликов. Ральф подтянулся и влез на площадку, в прохладу и сумрак, сощурил один глаз и решил, что тени у него на плече в самом деле зеленые. Он прошел к краю площадки над морем и заглянул в воду. Она была ясная до самого дна и вся расцвела тропическими водорослями и кораллами. Сверкающим выводком туда-сюда носились рыбешки. У Ральфа вы-рвалось вслух на басовых струнах восторга:
– Потряса-а-а!
За площадкой открылось еще новое чудо. Какие-то силы творенья – тайфун ли то был или отбушевавшая уже у него на глазах буря – отгородили часть лагуны песчаной косой, так что получилась глубокая длинная заводь, запертая с дальнего конца отвесной стеной розового гранита. Ральф, уже наученный опытом, не решался по внешнему виду судить о глубине бухты и готовился к разочарованью. Но остров не обманул, и немыслимая бухта, которую, конечно, мог накрыть только самый высокий прилив, была с одной стороны до того глубокая, что даже темно-зеленая. Ральф тщательно обследовал ярдов тридцать и только потом нырнул. Вода оказалась теплее тела, он плавал как будто в огромной ванне.
Хрюша снова был тут как тут, сел на каменный уступ и завистливо разглядывал зеленое и белое тело Ральфа.
– А ты ничего плаваешь!
– Хрюша.
Хрюша снял ботинки, носки, осторожно сложил на уступе и окунул ногу одним пальцем.
– Горячо!
– А ты как думал?
– Я