ржёте?! Чё ржёте? Живой я.
И тут я на него посмотрел. Сенины глаза смотрели на всех с большим сочувствием, а на красной припухшей роже тоскливо свисал левый ус, с другой стороны нежно белело незагорелое пятно. От этого Сенино печальное лицо казалось ассиметричным и глупым.
Я подвёл дружка к мотоциклу и наклонил его к зеркалу.
– Мать твою… Дальше шёл ядрёнейший мат.
Сеня взял у сторожа бритву, исправил безобразие и, успокоившись, сказал почти с гордостью:
– Клавина работа. Вся в меня. За это и люблю.
И ласково добавил:
– Приеду домой – не знаю, что сделаю. Хотя…
А вы говорите – любовь, романтика… Вот она любовь, от которой не соскучишься.
Написал я первый свой рассказ и отнёс его знакомому редактору. Ну, думаю, сейчас он это дело раскритикует и придётся мне идти несолоно хлебавши. Так надо же было редактору, человеку уважаемому, бросить рассеяно: «Да, да, пишите, Петя, пишите», как я тут же ухватился за эту соломинку – не хвалит, но и не ругает! Правда, фраза эта подозрительно напоминала другую: «Пилите, Шура, пилите». Мне бы сразу и задуматься, но в ладонях появился зуд, и старая тетрадь сына под руки попалась, и ручка, которая всегда теряется, на столе лежит.
Да-а, честолюбие играет с людьми злую шутку. Читаешь иной раз опус такого вот писаки и думаешь: тебе бы делом серьёзным заняться, чем бумагу марать, так нет, туда же, в писатели!
На этот раз расскажу вам историю, как Сеня женился…
Как Сеня женился
Я тогда только из армии пришёл. А был я парнем из себя очень даже видным. Высокий, плечи широкие, рубашечка в обтяжку, воротник «собачьи уши» и брюки клёш. Шевелюра ещё чёрная была. Нос, правда, с горбинкой, но это не мешало мне целоваться. Только одна Галя смеялась надо мной. У тебя, говорит, глаза чёрные и хитрые. Не хитрые – весёлые! Свобода меня пьянила, я не ходил – летал, улыбался, и все девушки были мои.
Семён старше меня, но мы жили по соседству и дружили. Мне с ним было интересно, а ему со мной надёжно. Не всегда он после своих шуточек сухим из воды выходил. Другой раз его кулаками защищать приходилось. Ведь и смолоду он был каким-то нелепым серым мышонком. Вроде и одевался модно, и волосы, как у Битлов отпустил, и на гитаре три аккорда бренчал: «Шизгарэт, о май бэби, шизгарэт». Но ни с одной девушкой серьёзно так и не встречался. Я думаю, это из-за его болотно – зелёных, всегда тоскливых, глаз.
В общем, смотрю, отчаиваться стал мой Сеня. Всё, говорит, женитьба не для меня. Если честно, то до сих пор мне было как-то очень глубоко, женится он или нет. А тут заело.
– Нет, Сеня, надо тебе жениться, надо! А как же! Дело, ведь, нехитрое.
Перебрал я быстренько несколько десятков своих подружек, но ни одна не подходила. Они все в своё время Сеню отшили. И тут вспомнил я про Наташку Х. Ну, фамилию называть не стану – она и сейчас ещё в нашей бухгалтерии работает. Девица, конечно, очень перезрела и к тому же толста и грубовата: очки, нос курносый, и щёки свисают. Но этого всего я Сене не говорю, а наоборот,