с тех пор, и не одну квартиру сменила семья Соколовских. Но всякий раз при переезде находился кто-то, кто – иногда в шутку, а иногда всерьез – говорил: «Хозяин, поехали с нами!»
Нынешние Соколовские об истории своей семьи мало что знали, поскольку барыня-судомойка подросшим детям ничего о барском прошлом не рассказывала, чтоб не проболтались, а потому росли они обычными советскими пионерами.
А Соколовский-Квартирный по-прежнему жил под той самой конторкой…
Глава семьи с супругой жили мирно, ругались редко, и квартирному жилось хорошо, разве что несколько скучновато. Всего и развлечения было – Оксанины влюблённости наблюдать, но они были столь однообразны, что Соколовский-Квартирный к ним привык, как к смене времен года. А заходившую иногда Нюсю он любил, как непоседливую внучку.
Гостьям он обрадовался, хоть и виду особенно не показывал, и ворчал непрерывно. Для них старый домовой сварил на кухонной плите в маленькой турке удивительной вкусноты горячий шоколад. Он принёс его вместе с чашками под стол в кабинете – здесь ему было уютнее всего. Потом он долго развлекал их рассказами из длинной истории семьи Соколовских. А через некоторое время все трое услышали звук открываемой в прихожей двери, и стало ясно, что девочкам пора уходить – пришёл кто-то из хозяев квартиры. Все трое прошмыгнули сквозь стену в Оксанину комнату и едва успели спрятаться, юркнув под кровать, – оказалось, пришла именно Оксана.
Первое, что она сделала, войдя в комнату, – швырнула куда-то в угол коралловые бусы. Потом посмотрела на себя в зеркало и разрыдалась. По её щекам заструились жирные чёрные полосы, нос покраснел и распух.
– Никогда больше! – давилась она слезами. – Ни-ког-да!
– Ну ясно, – прошептал Соколовский-Квартирный. – Значит, уже.
Все трое сидели под кроватью, стараясь не шевелиться. Прямо рядом с ними валялось коралловое колье с крупными белыми бусинами. Нюся смотрела на него хищными глазами.
– Даже не думай, – прошептал Соколовский-Квартирный.
– Ну, Соколовский-Квартирный, ну, ми-и-и-и-ленький… – заскулила Нюся.
– Вы о чём это? – шепотом же вмешалась Люба.
– Тссс! – шикнул на неё старик-домовой. – Услышит!
– Ничего она не услышит, – возразила Нюся. – Она сейчас так рыдает, что можно по комнате колесом ходить…
– Не вздумай! – строго повторил старый квартирный.
– Что я, дурочка, что ли? Понимаешь, – объяснила она Любе, – я эти бусы ну так хочу, так хочу… Давно уже хочу. Видишь, вот она сейчас их сняла и сразу некрасивая стала? А когда надевает – такая красивая… А я тоже хочу быть красивой! Поэтому бусы хочу.
– То есть как это – хочешь? – изумилась Люба. – Это же получается – украсть?
– Да ну тебя вовсе, – нетерпеливо отмахнулась Нюся. – Сама ты – украсть. Ничего не знаешь. У нас, у домовых и квартирных, Правила есть. У людей свои Правила, а у нас – свои. Нам в своём доме всё что хочешь можно брать.