солнца руки. Чашечка кофе на дорогу. Назойливое тиканье часов. В конце-то концов, можно и опоздать.
Горе горем, а жить полагается дальше. Вечером неплохо бы позвонить Андрею: быть может, его знаменитый приятель задержится на денек…
– У тебя новый видеофильм, деточка?
– О чем ты, бабушка?
– Вчера вечером, у тебя в комнате?
Таня замерла в прихожей.
– Что такое?
– Господи, Танюша! Я говорю об этом юном космонавте в серебристом костюме. Что символизировали его поза и таинственное растворение во тьме вечной ночи?
Таня опрометью бросилась в комнату.
Она сидела в кресле. Ей было плохо, совсем плохо, хуже некуда. А когда она уснула, ей привиделся Алёша Пирогов. Вот здесь он сидел, на этом самом месте!
Податливый зеленый краут был слегка примят. Таня провела по нему ладонью, и краут распрямился, скрыв все следы, которые ненадолго сохранила его пушистая ласковая поверхность. Или ничего и не было?
Видеофильм. Юный космонавт в серебристом костюме.
Таня очнулась на улице, перед входом в корпус. Судя по часам, она преодолела десятиминутный путь от дома до работы за час без малого. Где она блуждала все это время?
– А вот и наша избавительница!
Таня поздоровалась, не видя никого вокруг себя. Прошла к своему столу, села, принялась перебирать черновики, заботливо подложенные начальником сектора. А в голове горячим ключом пульсировала одна и та же мысль: что с ней происходит? Быть может, она бредила? Но как о ее бреде могла узнать бабушка Поля?
Таня подняла глаза и увидела шефа, готового взорваться от негодования. Увидела и удивленные взоры в ее сторону.
– Ничего страшного, Роберт Семёнович, – сказала медноволосая Элли, с вызовом посмотрев на шефа. – У человека несчастье. Раз в сто лет можно!
Таня изумленно опустила взгляд на свои руки. Она держала тлеющую сигарету и стряхивала пепел на полированную поверхность стола.
– Пустяки, – наконец выдавил шеф. – Успокойтесь, Таня, и займитесь делом. Это помогает не хуже никотина.
Она сделала-таки расчет, и ей действительно стало легче, когда колонки цифр в электронном бланке и коэффициенты, похожие на хвостатых зверьков, оградили ее от остального мира, в котором происходили непонятные вещи. Но вот расчет лег на стол к шефу – тот бегло просмотрел его и тут же, при ней, сунул в разверстую пасть фототелеграфа.
– Вот так, – произнес он многозначительно. – Ведь можете же, черт побери! Можете, если захотите, а? В чем же, простите великодушно, дело? Или и впрямь – раз в сто лет?
– Не знаю, Роберт Семёнович, – потупилась Таня. – Наверное, вы правы, и я ленивая черепаха.
– Я старый человек, – заявил шеф. – Поэтому мне извинительно сказать вам то, что я думаю. И вы не должны на меня обижаться, так как это идет от чистого сердца и от искреннего желания вам помочь. У вас есть некоторые задатки способного инженера. Не скажу, что талантливого. Но вы преступно разбрасываетесь на преходящие мелочи и пустячные увлечения. Вы глуповаты и ветрены, Танюша. Но это – молодость,