попытался отползти к «Камню», но не успел. Я боялся, что вот сейчас учёный скажет привычное «Александр».
«Давай, – шептал внутренний голос, – ты же уверен, что он – мутант. Смотри, как блестят глаза. Ему нужно всего ничего, чтобы до тебя дотянуться. Стреляй, пока есть возможность. Ну же!»
Пистолет дважды подпрыгнул в моей руке. Пахнуло порохом. Заметалось под сводами подвального помещения испуганное эхо. Профессор скрючился, завопил. С лестницы мне не было видно, как сильно его зацепило, но нечленораздельные хрипы, походившие скорее на утробный звериный рык, убеждали, что ранение не смертельно, а существо в подвале – уже не Шилов.
– Алекса-а-а-ндр… – прохрипело существо. – С вами то же, что было со мно-о-й-й-ю…
На миг в голове мелькнула предательская мысль: «А что, если он прав? Ведь с профессором пять минут назад творилось непонятное».
– Алекса-а-а-а… – вновь захрипел Шилов, но я уже бегом поднимался по ступеням.
Когда оказался наверху, ожила рация:
– Жура, приём! Что там у вас? – раздался в наушнике голос Клапана.
– Профессор застрелился, – произнес я, едва разлепив пересохшие губы.
– Ого. Командир, вы это… Огребёте от особистов по полной программе, когда вернёмся.
– Знаю. У вас что?
– Ребята выдвинулись к вам, ждите. Командование требует подтверждение. Вы обнаружили «Камень»?
Я обернулся, глядя на мечту профессора Шилова, и произнес:
– Здесь пусто. Нет никакого «Камня». Профессор увидел, что его нет, и застрелился.
– Понял вас, Жура. Но нам ведь необходимо доставить тело Шилова в лагерь.
– Это невозможно, – я сдернул с «лифчика» разгрузки две зажигательные гранаты. – В подвале пожар.
– Принято, командир. Выбирайтесь оттуда. Ребята зачистят холл, выходите.
– Как раз этим и собираюсь сейчас заняться.
Глава 3
Обратный путь обычно бывает короче, но не в этот раз. Коридор, петляющий в полутьме пустого здания, казалось, стал длиннее. Ноги отяжелели, в руках поселился нервный тремор. Всякое случалось в Зоне на моей памяти. Я падал в аномалии, встречался с воздействием мутанта-псионика. Однажды, правда, но ведь это факт. А ещё я убивал. Не одного и не двух человек – многим больше. Сталкеры, мародёры, чокнутые фанатики-сектанты – всем досталась своя порция свинца и место в памяти. Общая камера в самой сырой и гулкой её глубине. Я не помнил их лиц. Разве что сопляка-мародёра, который набросился на меня с ножом несколько лет назад и получил пулю точно промеж глаз. Но того я запомнил не из жалости. Просто удивительно точно вошел свинец ему в переносицу. Хлоп – и нет угрозы. Именно так – не как живых людей, а как угрозу для собственной жизни я воспринимал каждого мерзавца, который направлял на меня оружие, бросал гранату – а было и такое, – или кидался с ножом. Хлоп! Хлоп! Добро пожаловать в мою память, сволочь, устраивайся поудобнее.
С Шиловым всё произошло иначе. Не переставая, крутил в уме больную мысль – а что, если это я слетел с катушек и убил невиновного?