все же взять звонкую монету.
Эйхгорн подумывал продать и амулеты. Водяной хотя и пригодился в пустыне, на поверку оказался малоэффективным. А предназначение того, что в форме птицы, по-прежнему остается неизвестным. Может быть, это вообще не амулет, а обычный кулон.
Но это Эйхгорн решил отложить на потом. Деньги у него пока что есть. Начнет испытывать в них нехватку – тогда и амулеты продаст.
Выйдя из лавки, Эйхгорн пересчитал свой капитал. Три золотых регентера, семь серебряных, четыре тумана, восемь денгаров и пять граменов. Восемь денгаров придется заплатить оптику, еще два уйдут на оплату жилья.
Вообще-то, Эйхгорн располагал довольно приличной суммой. Не настолько, чтобы покупать волшебные вещи, но на обычные расходы ему хватало с лихвой. После чародейских лавок он пообедал в харчевне – трапеза из трех блюд с вином и десертом обошлась в грамен и шесть медлей.
Кормили очень вкусно, и Эйхгорн попытался оставить два медля на чай, но подавальщика это неожиданно возмутило. Оказалось, что в Нбойлехе чаевые почитают за личную обиду. Если, мол, понравилось, так ты лучше снова приходи покушать и всем друзьям посоветуй, а подачек нам не надо.
После обеда Эйхгорн отправился передать поклон дяде Ак-Джо. Ибудунский невольничий рынок располагался рядом со Старым Кишлаком, на отдельной улочке, которая так и называлась – Невольничья. Совсем короткая, оканчивающаяся тупиком, она со всех сторон была окружена портиками, в которых и стояли невольники.
Сотни невольников.
Почтенного купца Ук-Хара Эйхгорну действительно указали сразу же. Тот крайне обрадовался весточке от племянника – мол, хоть и со странностями, а все же родная кровь. Узнав, что Эйхгорн спас тому жизнь, Ук-Хар Матсхариди облобызал гостя, угостил вином и фруктами и принялся хвастаться своим хозяйством.
– Как у тебя дела, родной? – любопытствовал он. – Сыт ли, весел ли? Семья есть? Дети есть? Монеты в кошеле есть? Как жизнь, все ли хорошо?
– Все трансцендентно и концептуально, – равнодушно ответил Эйхгорн.
– Хорошо, родной, очень хорошо! – порадовался за него работорговец. – Пойдем теперь, пойдем скорее!
– Куда?
– Как это куда, как это куда?! За покупками, родной! Ты мне теперь как член семьи, я тебе все сделаю! Скажи, чего хочешь, родной? Хочешь раба купить? Рабыню хочешь, родной? Все для тебя! Любого выбирай, любую – твое будет! Такую скидку тебе сделаю, какую родной матери бы не сделал!
Становиться рабовладельцем Эйхгорн не собирался, но отвязаться от липучего дяди никак не удавалось. Щедрый купец настаивал, чтобы Эйхгорн ни в коем случае не рубил сплеча, а вначале осмотрел весь товар, увидел, какие сокровища ему предлагают, как дешево все это стоит, а уж потом и уходил.
Если он такой дурак, что не понимает собственной выгоды.
Жизнь на невольничьем рынке била ключом. Дядя Ук-Хар с печалью поведал, что Нбойлех – херемианская страна, а херемианство, равно как и севигизм, крайне неодобрительно