потом отошел к электрическому щитку, и, оттянув предохранитель на «ксюхе», беззвучно опустил его…
На удивление, слесарь секунд за десять справился с замком, открыл дверь и, дурацки улыбаясь, сказал:
– Опыт не про…
Из-за открытой двери на него вывалилось то, что еще несколько часов назад было Анной, я ее только по свитеру и рыжим волосам узнал. С перемазанным запекшейся кровью бледно-серым лицом, издавая какие-то непонятные звуки, «оно» как-то шустро шагнуло на площадку. Зацепившись скрюченными пальцами с ярким и явно дорогим маникюром за лямку комбинезона и притянув ничего не понимающего работягу, хватануло его зубами за затылок, а потом за шею, вырвав просто огромный кусок мяса. Я попятился назад, пытаясь понять, что же это…
Та-та… – очередь на два или три патрона разнесла голову Анне, оглушив всех.
– Ты охренел! – пошел я на сержанта…
– Спокойно! – заорал он, наведя на меня автомат, – Это уже не человек… ты что, не видел?
– Ты гонишь? Я утром с ней разговаривал!
– Успокойся, говорю, кто еще в квартире… был?
– Дети и ее мать, – ответил я, схватившись за голову и сползая по стене, – охренеть можно…
– Фу, воняет-то как, – закрыл рот и нос рукой Григорий и шагнул к себе в квартиру, – я «скорую» вызову, этому…
Слесарь стонал и раскачивался, сидя на полу, и, морщась от боли, заворачивал такие матюги, что впору записывать.
– Идемте, – сержант включил фонарь и подошел к двери квартиры, откуда по лестничной площадке распространялся невыносимый смрад, – сколько, говорите, их там?
– Должно было быть четверо, – я встал позади сержанта и добавил, – что тут у вас происходит, мля?
– В смысле, у нас?
– В смысле, в городе… Зомби-Апокалипсис какой-то.
– Во, а я все слова подбирал, как их называть-то… Зомби, точно! А они все психи, психи… – сказал сержант, и, приложив фонарь к цевью, шагнул в квартиру.
Когда я включил свет в коридоре, который осветил и часть зала, удержаться от рвоты было невозможно, и я испачкал какой-то пуфик у тумбочки в коридоре. Бабушка была практически съедена, а та часть, что от неё осталась, еще лежала на полу и шевелилась. Ее кишечник растянулся через весь коридор, она протягивала к нам руки с висящими на костях лохмотьями мышц и кожи. Сержант выстрелил в обезображенную голову.
…Топ, топ, топ… Из зала вывернуло то, что, наверное, было Сашкиной дочкой, почти цела, только на щеке дыра от укуса, но весь рот перемазан кровью, а ее оскал мне показался совсем не человеческим. Она быстро шла на меня, выставив вперед руки, я только и успел отскочить, перевернув на неё тумбочку. Пятилетняя зомби чуть потеряла равновесие, изогнулась и словно приготовилась к прыжку…
Бах!
– Фу, мля… – страх заставил меня отшатнуться и упереться спиной в стену, – еще мальчик старший где-то…
Но, обшарив доступное пространство фонарем, из коридора мы ничего не заметили. Сержант подкрался к двери в зал, быстро заглянул и выглянул, потом опять заглянул, протянул руку и включил свет – никого, только куча кровавых следов