ладно, какая разница, зима тоже теплом не балует, не дождь, так снег и холод.
– Зимой не так тяжело, – он вернулся на диван, Марина накрыла его краешком пледа, завернувшись в который сидела сама, он придвинулся ближе. – Ты не знаешь кое-чего важного обо мне…
Марина крепко его обняла.
– Чего не знаю? Под какой березой закопал десять бывших жен? Расскажи, буду знать.
Лекс усмехнулся.
– Под осиной, а не под березой, и не десять, а сорок, и не бывших, а потенциальных…
– Под осиной сорок жен не поместятся, так что давай правду говори, что я должна знать, что у тебя осенняя депрессия? Это я догадалась.
– Правда?
– Понять не так сложно, ты плохо спишь, ты подавлен и говоришь, что осенью тебе плохо, не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы собрать всё это воедино.
– Я не всегда могу с этим справиться.
– У всех свои тараканы, – Марина привстала и поцеловала его, – где-то я читала, что от депры есть два универсальных средства – смех и секс, а лучше сочетать.
Лекс беззвучно засмеялся, повалив ее на диван.
Медленно и неотвратимо ползли дни – тихие, уютные, странные, насыщенные незначительными событиями, приятными и не очень. Марина учила английский язык, занималась своими повседневными делами, почти убедив себя, что не так уж в ее жизни многое изменилось, просто она переехала к бойфренду.
Лекс болел. С каждым днем ему всё труднее было делать вид, что всё в порядке. Впрочем, никто от него этого и не ждал. Марина старалась не заострять внимание на его упадническом настроении, бессонных ночах, после которых на кухне приторно воняло табаком, на его молчаливости и нежелании что-либо делать. Пару дней он не вставал с постели, молча наблюдал за тем, как она, погруженная в работу, путешествовала с ноутбуком от кровати к столу и обратно, время от времени забывался прерывистым беспокойным сном.
Глядя на него такого, Марина окончательно утвердилась в мысли, что ни один из шаблонных женских типажей не ужился бы с ним на одной территории: ему не нужна была нарочитая забота или мотивирующая сила позитива, его бессмысленно было пытаться отвлечь, развлечь или разговорить, но одного его оставлять было страшно. В его глазах не чувствовалось никаких эмоций. Она старалась не выпускать его из вида, даже по делам уходить старалась тогда, когда в доме была домработница, но ему о своих страхах говорить не хотела. Всё-таки он человек взрослый и вполне умеющий справляться со своими сезонными особенностями. Только не ночью, только не во сне. Чтобы хоть как-то унять его метания по кровати, она буквально спала на нем, зажав его голову в руках, иначе он просто не спал.
В один из дней, вернувшись от родителей, Марина застала в квартире только растерянную домработницу.
– В ванной раковина разбита, кровью забрызгано всё, я убрала, позвонила Лексу, не дозвонилась, трубку не берет, может, я зря убрала? Может, вы ему позвоните? – с порога заговорила она.
– А в чем он ушел? – удивилась Марина,