почти десять! Должны быть открыты! Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь… – Элка решительно направилась к выходу.
– Стой! – Я перехватил её у двери и силой усадил в кресло.
У Элки был бзик – искать в магазинах свои детективы, посматривая при этом по сторонам, не признал ли кто из продавцов или покупателей в ней «ту самую Тягнибеду». Никто ни разу её пока не узнал, хотя пару раз она, как писатель, засветилась на телевидении, а один раз даже дала интервью многотиражной газете. Впрочем, нет, как-то при мне какая-то тётушка потребовала у неё автограф, но потом выяснилось, что она перепутала Элку с Ириной Хакамадой.
В общем, со славой у Беды пока было не очень, но её тонкий, породистый нос с готовностью ловил в воздухе её чудные, волнующие флюиды…
– Элка, у тебя ж тираж всего десять тысяч! С чего ты взяла, что твои книги должны продаваться в такой дыре?! Чёрт, как бы побриться?! – Я опять огляделся, отыскивая хотя бы розетку, но и её нигде не было.
– Да что бы ты понимал в тиражах! – заорала Элка, вскочила с кресла и заметалась по комнате, словно это была тюремная камера. – Что бы ты понимал!! Да ни одно издательство никогда не указывает реальные тиражи! Ни одно! Пишут десять, а издают – пятьдесят! Пишут – пятьдесят, а издают сто!! Мои книжки обязательно должны продаваться в этой деревне! Я же видела, как на меня пялилась повариха в столовой! Она узнала меня! А раз узнала, значит, читала мои детективы!
– Тише, тише, – попробовал я угомонить Элку, но она выкрутилась из моих рук и снова замельтешила по комнате.
– Мои книги должны тут продаваться! Я хочу видеть, как они стоят на полочке, как покупатели достают их, как смотрят на мой портрет на обложке, как листают, выборочно читая куски, как восторженно вытягиваются у них лица, как они идут на кассу и достают деньги… Я должна видеть это, чтобы дальше писать!
– Тебя послушать, так всех издателей надо пересадить за махинации с тиражами… Кстати, повариха в столовой вообще вряд ли умеет читать. Просто у неё никто никогда не требовал вместо завтрака минералки с лимоном. Да и таких длинных, вздорных девиц она вряд ли когда-нибудь видела в своём мегаполисе, вот и пялилась. Элка, сядь, не носись, мы твои книжки в Барнауле посмотрим, уж там-то они точно есть! – Я подкрался к ней сзади, схватил в охапку и зашептал на ухо: – Кажется, у тебя не болит голова, до начала нашей программы ещё есть время и мы наконец-то одни! Давай…
– Ты с ума сошёл! – возмущённо прошептала Беда и выкрутилась из моих рук: – За стеной бедные сироты, а ты готов учинить разврат на казённой койке! И потом, тут, кажется, нет замка… – Она демонстративно распахнула дверь, ведущую в гулкий коридор, пахнущий подгорелой кашей и хлоркой. – И знаешь, с такой щетиной просто неприлично приставать к женщине! – Элка миролюбиво потёрлась носом о моё плечо.
– Вот так всегда! Если не голова, так щетина или бедные сироты, – вздохнул я и пошёл во двор выгружать спонсорские подарки.
Автобус уже успел раскалиться под