Он вас так любил. Спасибо. Да, похороны в понедельник. Нет, нет. Спасибо. Я тебе потом все расскажу. Да, сердце, да, да. Неожиданно. Инфаркт. Извини меня. Да, спасибо.
Она убрала трубку.
– Я отключила свой мобильный, – извиняющимся тоном сказала она. – Говорят, что по телевидению передали сообщение о смерти Федора Григорьевича, и теперь все пытаются дозвониться. Хорошо, что телефон на даче мы поменяли два месяца назад и не все знают наш новый номер. Иначе нам не дали бы поговорить.
Потапов понимающе кивнул.
– В последние дни в поведении Федора Григорьевича вы не заметили ничего необычного? – спросил Дронго. – Может, вы замечали, что он нервничает? Или что-то еще?
– Меня об этом уже спрашивали, – спокойно сказала она, – нет, конечно. Следователи почему-то думают, что он мог застрелиться. Но у него не было пистолета. И зачем ему стреляться? Нет, нет. Я знаю: его убили из-за этой дурацкой коллекции монет. Кто-то, узнав про эти монеты, сумел незаметно проникнуть на дачу.
Зазвонил мобильный телефон Числова. Тот, извинившись, достал аппарат и вышел из гостиной. И почти сразу, заглянув снова, вызвал Гумарова. Оба сотрудника службы охраны вышли из гостиной. Перед тем как выйти из комнаты, Гумаров что-то прошептал Потапову, и тот согласно кивнул. После ухода сотрудников охраны обстановка стала несколько спокойнее, словно спало некое напряжение. Такое количество чужих в доме явно действовало на психику и Вероники Андреевны, и Олега Глушкова.
– Как вы думаете, кто мог знать про эту коллекцию? – спросил Дронго.
– Кто угодно, – удивилась она. – Федор Григорьевич был открытым, доброжелательным человеком. Он ничего не скрывал от людей. У нас в доме всегда было много гостей…
Олег дернул ногой, и Вероника Андреевна заметила этот жест.
– Да, – с вызовом сказала она, – у нас всегда было много друзей. И мы не видели в этом ничего плохого. Но я не могу никого подозревать. Среди наших знакомых были только порядочные люди. Хотя сейчас все изменилось. Никто не знает, кого сейчас можно считать порядочным человеком.
Олег нахмурился, но не стал возражать. В присутствии мачехи он держался гораздо более скованно, чем можно было ожидать от мужчины его возраста.
– Никаких других ценных вещей в доме не было? – уточнил Дронго.
– Откуда? – улыбнулась Вероника Андреевна. – Откуда у нас могли быть ценные вещи? Нужно было знать академика Глушкова. Он был абсолютный бессребреник, никогда не копил денег, не пользовался своим служебным положением. Любой чиновник, который работал хотя бы один год в ранге заместителя министра, обогащался так, что хватало не только детям, но и внукам. Успевал приватизировать несколько заводов или хапнуть какое-нибудь предприятие. А Федор Григорьевич о таких вещах и не думал. Вы ведь помните, он был вице-премьером дважды. И всегда газеты писали о его высоких нравственных принципах. Он был очень честный человек, иногда даже в ущерб самому себе и своей семье…
– Думаю, что он был достаточно