непонятки, Квартирант. К нам полицай приперся, ты его угощаешь. Он что нам кореш?
– Успокойся, Зара. Он мент, но правильный. Он три года назад мою бригаду спалил, и то я без претензий. На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал. Слушай Угол, поясни как ты моих пацанов спалил? Я грешным делом думаю, что нас кто то из своих сдал.
Я отлично помню серию громких квартирных краж. Пять богатых квартир очень важных людей вынесли напрочь. Наше начальство зверело от такой наглости и ногами топало.
– Жадность тебя подвела, Квартирант. Лег бы на дно после третьей квартиры и все бы быльем поросло. Все вам кажется, что фарт будет катить без удержу. Москва под личный контроль взяла эти налеты. А коли Москва на проводе, то и нам карты в руки. Ни каких ограничений ни в спецтехнике, ни в людях. Больше ста сотрудников в штатском гуляло по городу. А так как кражи случались равномерно по одной в каждом районе, то мы и накрыли наугад Советский район как камерами наблюдения, так и всеми силами полиции. В этом районе краж еще не было. И наши сотрудники не просто гуляли по городу, а еще снимали на телефоны подряд всех мужичков от семнадцати и старше. Это мое личное ноу – хау. Фотки сразу передавались и обрабатывались в нашем информационном центре. А что не гулять и не снимать то, если все днем, в рабочее время, при отличной погоде. Ограбленную квартиру мы тогда прохлопали, но зато дом в котором случилась кража, и все улицы в том районе «просветили» досконально и вычислили Шведа с Арой. А остальные уже дело техники. Закрыли плотно уже Правобережный район. И когда там через неделю появились знакомые господа домушники, то все и случилось, как и должно было случиться. А тебя почему в деле не было? Твоя же «бригада».
– Заболел я. В больничке валялся с воспалением легких. Чуть все в чахотку не перешло. Я наколки давал, ключи – отмычки к замкам подбирал, сигнализацию рассекречивал. Говорил же, остановитесь. Не послушали.
– На квартиры проститутки наводили?
– Это теперь без разницы. Дела давно минувших лет. От моих тебе спасибо. Сделал чисто дело, пацанов не прессовал. Никто их даже пальцем не тронул. Ты же знал, что я у них в бригадирах? Почему не вел эту линию?
– Чтобы это доказать, существует одно единственное средство: чистосердечное признание. А его знаешь как выбивают? Вот то – то и оно. Ара со Шведом может быть и выдержали бы, а вот Скрипа вряд ли. Молодой он, нервный, на кайфе постоянно. Я людей не бью, не могу. Не моя метода. Я даже Пепу не ударил, когда он мне бочину «пером» пропорол. Смешно? Да?
– Ладно, хорош воспоминаний. Банкуй, Зара. Давай еще по одной за жизнь пропащую.
Чернявый Зара и старый Ковыль на меня уже внимания не обращают, и финка просто валяется на столе. На душе спокойно и тепло. Но Феня все не угомонится, все допытывается:
– А ты то как со своими рассорился, что в бега пустился? Что сотворил то?
– И у нас не все свои. И мне не со всеми по пути.
– Ты правильный. Ты человек. Уважаю, но детали проясни. Сам понимаешь кто мы, и кто ты. Если что, мне за тебя ответить придется.
– В троллейбусе