двигались неторопливо или поспешно, сутулясь или покачивая бедрами, пленительно улыбаясь или внимательно глядя под ноги, – женщины.
Много женщин.
Юных девушек, красавиц, толстушек, натуральных блондинок, топ-моделей, учительниц, крашеных брюнеток, молодых мам, проституток, дам в возрасте, неформалок, спортсменок, бизнес-леди, девчонок, феминисток, снова красавиц…
Черт возьми!
Ладно, – уговаривал себя Франсис, – разумеется, он женатый человек, разумеется, ровно в восемь он будет дома. Раньше просто не имеет смысла, – ведь бедняжка Марша, чего доброго, кинется жарить ему яичницу, не слушая уверений, что муж способен поголодать минут сорок в ожидании какого-нибудь фаршированного судака или кнедликов по-варшавски. Конечно, нужно признать, что и яичница у нее выходит потрясающе вкусная… но зачем такие жертвы? В восемь – значит в восемь. Как раз пройтись туда и обратно по проспекту. Без жены, в чем есть своя ностальгическая прелесть.
Кстати, – пусть вредный комплекс вины спрячется подальше в подсознание и не высовывается, – на том конце проспекта есть ювелирный магазин. Почему бы не купить Марше какую-нибудь безделушку? Не на Новый год, а просто так. На случай, если сегодня молодой жене снова взбредет в голову, что он ее больше не любит. Марше взбредало это в голову довольно часто по самым мелким поводам, а то и вовсе без таковых: не похвалил ужина, забыл позвонить с работы или вот как вчера: не выслушал, отмахнулся, спеша уладить конфликт в конференц-зале. А потом слезы, и хорошо, если в открытую, гораздо хуже заставать жену среди ночи беззвучно плачущей в подушку. Глупенькая. Кого же я, по-твоему, люблю?
Прямо перед Франсисом шла девушка в короткой белой шубке и пушистом ангорском берете, еще более белом. Стройненькая, держится прямо, сапожки с белой оторочкой на высоких каблучках… и ножки! Ножки что надо, не придерешься. Когда-то у Франсиса с Полем была игра: слоняясь по проспекту, высматривать барышень и находить в них недостатки. Один высматривает, другой критикует, и наоборот. Побеждал тот, в чьей даме друг не сумел найти серьезных изъянов… хотя на практике, учитывая острый язык Поля и наметанный глаз Франсиса, никто никогда не побеждал. Просто, когда игра надоедала, оба находили очередных кандидаток безупречными и, согласно правилам, шли знакомиться. Иногда, – не всегда, врать не будем, – вечер заканчивался еще веселее, чем начинался.
И где теперь Поль? Да и не только он, практически все друзья постепенно растворились в пространстве, потеряв интерес к женатому Франсису…
Барышня в белом со спины была очень даже ничего. Конечно, по настоящему оценить фигуру зимой на улице не представляется возможным, но в данном случае вероятная ошибка держалась в пределах статистической погрешности, как выразился бы Поль. Франсис усмехнулся. Наверное, это старость: играть самому с собой в исконно мужские игры. Ну-ну, старость наступит тогда, когда для игры не будет нужна и женщина. А пока что… Он пригладил усы рукой в перчатке.