пустой говорильни и т. д. и т. п. Все вопросы – к пресс-секретарю.
– Вот именно. В переводе – «спросите у моей жены, она лучше знает», – Андрей присвистнул. – Так и получается, разве нет? И как я, по-твоему, буду выглядеть?
Алина подперла кулаком подбородок:
– Ты прав. Надо переформулировать; я подумаю. Что еще?
Вошла горничная с подносом. Андрей потянулся за чашкой с жизнерадостным нетерпением ребенка, честно заработавшего хорошим поведением свою конфету. Хорошо. Впрочем, что-что, а обаяние в Андрее всегда било через край. Даже в те времена, когда никто не занимался его имиджем.
– Знаешь что, Алька, – он отпил маленький глоток, – давай пять минут просто попьем кофе. Без политики. Мы с тобой уже черт-те сколько не оставались вдвоем…
Это уж точно, подумала Алина с каким-то усталым злорадством. Да и зачем?
– … и поболтаем, как муж с женой. О друзьях, о родителях… Как там твои?
– Нормально, – отозвалась она. – Кстати, надо бы позвонить.
На этом разговор «о друзьях и родителях» завис. Горничная опять сварила чересчур крепкий кофе; вычесть из зарплаты, иначе не поймет. Морщась, Алина проглотила все до дна, словно микстуру, поперхнулась гущей, закашлялась. Андрей пил медленно, с удовольствием. Его длинные глаза улыбались из-за чашки, приглашая еще побеседовать о каких-нибудь родителях или друзьях…
– Гэндальф звонил, – вдруг вспомнила она.
– Кто?
– Сашка Линичук, – со вздохом пояснила Алина; над памятью Андрею работать и работать. – С моего курса. Помнишь, из той компании, где Герка с гитарой… и Влад.
Она очень старалась, чтобы паузы не было, – но та все-таки выскочила, зияющая, будто прореха в общежитском диване. Об этом сейчас не надо, ни в коем случае. Такие вещи нельзя вспоминать в день старта предвыборной кампании, перед жеребьевкой и нашествием журналистов. Хоть бы Андрей не…
– А-а, Гэндальф. Так бы и сказала. И что он хотел?
– Денег, наверное, – ее голос прозвучал облегченно, как облачко; пронесло. – У меня постеснялся просить. А тебя он ближайшие три месяца не вызвонит, обещаю.
– Ты лучший на свете пресс-секретарь, – Андрей отодвинул допитую чашку. – Так вот, еще один момент. Важный. Где ты сегодня ночевала?
Ничего себе!.. Алина словно со стороны увидела собственные глаза – вытаращенные, как плошки. Сморгнула, взяла себя в руки:
– А ты?
Муж пожал плечами:
– Это мое дело. Я по имиджу не добропорядочный отец семейства, а нормальный мужик. Но не рогоносец. Согласись, Аля, что имидж рогоносца еще никому не помогал пройти во второй тур. Так что учти и прими меры. Договорились?
Она медленно кивнула. Действительно, глупо надеяться, что ей удастся все – да хотя бы что-то! – скрыть от журналистов и, соответственно, «широкой общественности». Частная жизнь публичных личностей – никому до сих пор не удалось определить ее границы, а значит, их нет вообще. Привыкай. Да, но откуда Андрей?…
Но пусть не думает, что все так просто.
– Договорились, –