поправил я его, и на миг не заподозрив, что он забыл мое имя. – Джон Джейкоб Тернстайл.
– Думаешь, мне это интересно? Следуй за мной, мальчишка.
Он живо и быстро провел меня по коридору, которого я еще не видел, и, вытащив из кармана передника большую связку ключей, отыскал нужный, отпер дверь и ступил в темную комнату, но тотчас вышел, оглядел меня сверху донизу, вертя, точно волчок, и шепча скверные слова. Потом снова скрылся в комнате и снова вернулся, на этот раз неся длинные мешковатые штаны, светлую рубаху, темно-синий бушлат и туфли.
– Моечная вон там, – сказал он, указав пальцем на дверь в конце коридора. – Делай что хочешь, но избавься от вони, а после надень это. И не задерживайся там, чтобы поиграть со своей свистулькой. Вечером ты будешь прислуживать за столом капитана, а потому должен выглядеть прилично.
– Но мы с ним еще не знакомы, – сказал я. – Как я его узнаю?
Мистер Сэмюэль издал лающий смешок.
– Узнаешь, не сомневайся, – ответил он. – Скоро явится мистер Холл, наш кок, он скажет тебе, что делать. А пока – хватит болтать. Помыться и одеться, вот что тебе приказано, я выше тебя, так что пошевеливайся.
Я кивнул и направился к указанной двери. За ней обнаружились две огромные бочки с водой, а между ними ящик, с которого в них можно было залезть. Радости мне эта картина не доставила. Я не бродяга какой-нибудь и много раз бывал в публичной бане Портсмута (мистер Льюис всегда называл меня неженкой из-за того, как часто я мылся с головы до ног, два раза в год, всенепременно), но теперь я не знал, какое число матросов успело окунуться в эту воду, и от одной только мысли о них меня замутило. Тем не менее я чувствовал, что весь в грязи, не говоря уж о рвоте, которая коростой покрывала мою рубашку и засохла в ноздрях, а потому выхода у меня не оставалось – только раздеться догола и залезть в бочку. Вода оказалась холодной – ледяной, я даже завопил от неожиданности и порадовался стоявшей в комнате темнотище, потому что не хотел знать, какая там плавала дрянь, а не видеть ее – это уже полдела. Мои ступни едва-едва доставали до дна, мне пришлось задрать подбородок, чтобы не уйти под воду совсем и не утонуть, но проделал я это осторожно, не желая дать вредоносной жиже попасть мне в рот или в глаза. В воде я провел не больше минуты-двух, потом вылез и стал прыгать, пока не просох, а после надел новую форму. Хорошо бы, конечно, было в зеркало поглядеться, да там подобных изысков не водилось, и я просто вышел в коридор и поплелся назад, в то место, из которого выступил недавно на поиски еды.
3
Прислуживая за капитанским столом, делать ничего, почитай, не приходилось, и, обнаружив это, я был счастлив, как плюхнувшаяся в грязь свинья. Вот только подавать кому-либо обед мне никогда еще не случалось, тем более человеку, который может вышвырнуть меня за борт, если я не смогу хорошо исполнить мою работу, а я не знал даже, с чего ее начать. Трудиться на протяжении целого дня мне отродясь не доводилось. Мой воспитатель мистер Льюис снабдил меня определенными навыками, которые позволяли добывать средства на мое содержание, –