сказала я и, поскольку он меня так и не узнал, добавила: – Мэри – моя мама.
– Однорукая баба, что ль?
– Да. Другую руку она потеряла.
– А не надо совать куда не след. – Даффи загоготал и оглядел меня с головы до ног: – О, не замарашка больше, да? Выросла и чистюля. Я тебя и не признал.
Из темноты выступил Чарли.
– А это что еще за детина?
– Просто Чарли, – сказала я.
– Просто Чарли пожрать просто не дали. – И Даффи снова загоготал. От него несло перегаром. – И чего ему надо тута?
– Моя мама здесь? Она будет рада меня видеть.
– Ну что ж, устроим посиделки. Ладно, давайте по стаканчику, – с явной неохотой пригласил нас Даффи.
В полутьме комната показалась мне еще ободраннее, чем раньше. В углу громоздились какие-то бочонки и стулья, с потолка свисали кастрюльки и корзины. На малярных козлах спали двое. Я узнала Кевина Даффи с женой.
– Мэри! – гаркнул Майкл. – Тут твоя упрямица заявилась. Старшая то есть.
Из задней комнаты – совсем как в моих мечтах – вышла мама, щурясь от яркого света. Темные волосы не причесаны, платье слишком низко расстегнуто. И рука только одна. Новая не выросла, как я надеялась в глубине души. Мама увидела меня, и лицо ее осветилось и одновременно сморщилось.
– Мама!
– О, – она ринулась ко мне с каким-то клекотом, – о, Экси! – Мама обняла меня единственной рукой, кудахча, курлыча, второй рукав скрывал культю. – Я думала, что потеряла тебя навсегда. Mavourneen machree. Отрезанный ломоть, отрезанный ломоть.
Я обхватила ее за талию, положила голову на плечо. Ее тело раздалось, и мне стало ясно, что она потеряла не только руку. Талия тоже куда-то делась, на ее месте торчал живот. Я показала на него глазами, и мама, пугливо оглянувшись, незаметно кивнула. Мы обошлись без слов. Молчание было красноречивее, я уже знала – все и ничего. Ну что ж. Главное, я дома, с мамой. Никаких других мыслей у меня не было.
– Мамочка, мамочка, – повторяла я снова и снова. От нее пахло капустой и пивом. Никаких парижских духов, да они ей и не нравились никогда. Я прижималась к маме, впитывала ее голос, сладость ее объятий… И тут вспомнила про Чарли.
Обернулась:
– Чарли, это моя мама.
– Привет, Чарли, – улыбнулась мама, а Чарли вдруг покраснел. – Ты такой славный.
– Одну минуточку, – раздался голос Даффи. – Придержи-ка лошадей, красотка. – Он откровенно разглядывал меня, закусив нижнюю губу, похожий на бойцового пса. – Я-то думал, ты в своих прериях, катаешься там ну что твой сыр в масле.
– Сыра там нет, – сказал Чарли.
– А тебя кто спрашивает? – рыкнул Даффи.
– Я спрашиваю, – сказала мама.
– Сука, – услышала я бормотание Даффи, – подстилка драная. – И прочие ласковости.
Мы с Чарли рассказали о своих невеселых приключениях.
– Жалость какая. – Мама всхлипнула и погладила меня по голове, нежно добавила по-ирландски: –