едва себя слышит. Думает, что грохнется в обморок, если не сядет, но портфель Бэбино занимает ее любимое кресло. Она пересекает гостиную, направляясь к дивану, по пути ударяется голенью о кофейный столик, да так сильно, что едва не переворачивает его. Чувствует, как струйка крови течет к лодыжке, но не смотрит на нее. Если посмотрит, точно лишится чувств.
– Вы крутили сосок мистера Хартсфилда. Потом пригрозили проделать то же самое с его яичками.
– Он меня оскорбил! – взрывается Рут Скапелли. – Показал мне средний палец!
– Я прослежу, чтобы вас больше нигде не взяли на должность медсестры. – Бэбино всматривается в глубины портфеля, а Рут плюхается на диван. Его инициалы вытиснены на боку. Золотом, естественно. Он ездит на новом «БМВ», и его стрижка стоит никак не меньше пятидесяти долларов. Скорее больше. Он властный, не терпящий возражений босс, и теперь угрожает погубить ее жизнь из-за одной маленькой ошибки. Одной маленькой ошибки в оценке ситуации.
Она бы не возражала, если бы пол разверзся и поглотил ее, но видит все чрезвычайно отчетливо. Видит каждую бородку перышка, торчащего из-под ленты его шляпы, каждый алый сосуд его налитых кровью глаз, каждую отвратительную седую блестку щетины на его щеках и подбородке. Волосы у него были бы цвета крысиной шерсти, если бы он их не красил.
– Я… – Слезы текут из ее глаз, горячие слезы по холодным щекам. – Я… Пожалуйста, доктор Бэбино. – Она понятия не имеет, откуда он знает, но какая разница? Главное, он знает. – Я никогда больше такого не сделаю. Пожалуйста. Пожалуйста.
Доктор Бэбино не утруждает себя ответом.
Сельма Вальдес, одна из четырех медсестер вечерней – с трех до одиннадцати – смены в Ведре, небрежно стучится в дверь палаты 217 (небрежно, потому что пациент никогда не отвечает) и заходит. Брейди сидит на стуле у окна, глядя в темноту. Лампа на столике у кровати включена, ее свет золотит волосы Брейди. На груди все тот же значок-пуговица: «МЕНЯ ПОБРИЛА МЕДСЕСТРА БАРБАРА».
Она уже собирается спросить, готов ли Брейди к получению необходимой помощи перед отходом ко сну (он не может расстегнуть пуговицы на рубашке или штанах, однако вполне способен раздеться, если пуговицы расстегнуты), но вовремя отказывается от этой идеи. Доктор Бэбино добавил листок к медицинской карте Хартсфилда, на котором написал приказными красными чернилами: «Пациента нельзя беспокоить, когда он находится в полусознательном состоянии. В эти периоды его мозг на самом деле «перезаряжается», медленно, но верно. Возвращайтесь и проверяйте каждые полчаса. Не игнорируйте это указание».
Сельма не думает, что у Хартсфилда что-то перезаряжается, он давно и навечно в стране дебилов, но, как и все сестры, работающие в Ведре, она побаивается Бэбино и знает о его привычке заявляться в клинику в любое время, даже в предрассветные часы, а сейчас только начало девятого.
После того как Сельма заглядывала в палату в прошлый раз, Хартсфилд смог подняться и сделать три шага к прикроватному столику, где обычно лежит его портативная