как есть. Надо к маме. Вон маршрутка идет… – Марта замахала призывно руками. – Итак, Макаров, новые инструкции: моя машина – в ремонте. С ней все в порядке, но… надо покрасить кузов! Нет, не пойдет… Мать скажет: «Я так и знала, что ты купишь какую-нибудь обшарпанную дрянь!»
– Может, ты решила сделать аэрографию? – предложил Иван.
– А что это?
– Рисунки всякие снаружи – животные, растения, инопланетные пейзажи… Работа ювелирная, требует времени… Поэтому мы прибыли к твоим родным на своих двоих.
– Гениально! Так и расскажешь…
Маршрутка затормозила перед ними.
Все прошло на ура.
На день рождения прибыли практически вовремя. Отец выглянул в окно: «Где припарковались? Нигде? А почему не на машине?» Ему была немедленно предложена басня с аэрографией в исполнении Ивана. Басню с неожиданной благосклонностью выслушали. Да и сам «жених» явно понравился.
Иван еще купил букет цветов, и мама просто растаяла:
– Марта, какой замечательный у тебя молодой человек… Ты его не заслуживаешь!
Комнат в квартире было три. В одной жили родители, в другой Георгий, его жена Лиза и двое малолетних детей (девчонки!), в третьей – молодожены Глеб и Марина. Марина оказалась неожиданно и очень сильно беременной.
Все собрались в большой комнате – родительской и по совместительству выполнявшей функции гостиной, за огромным раздвижным столом.
– Шестьдесят пять – это круглая дата. Юбилей! Ниночка, за тебя! – поднял первый тост отец, бывший военный. И Марта, и братья оказались в него. Такие же высокие и крепкие. У отца были коротко стриженные волосы, кудрявые – тоже черта, передавшаяся его детям по наследству. Отец, как бывший военный, отличался характером твердым и прямолинейным. Он был нетерпим, нетерпелив и вспыльчив, что с возрастом только усилилось. Спорить с ним было бесполезно. С ним никто и не спорил – и жена, и дети, а позже невестки никогда не вступали с Виталием Викторовичем в открытое противостояние.
– Мамочка, поздравляю! – потянулась с бокалом к матери Марта. – Долгих-долгих лет тебе… Ой! Гоша… – ей наступил на ногу Георгий, тоже рванувший к матери с поздравлениями. – Мам, а почему не в ресторане? Уж ради юбилея можно было и зал в ресторане снять…
– С ума сошла! – отмахнулась мать. – Это ж какие деньги! Накормят всякой дрянью – потом в больнице валяться. А тут свое, домашнее…
Мать была великой кулинаркой. Пекла пироги и делала в промышленных масштабах варенья, маринады и соленья. Отличалась иезуитской скрытностью (оно и неудивительно – столько лет рядом с отцом, с его-то характером!). О чем она думает и что чувствует – никто и никогда не знал. Нина Павловна не была злой, но терпеть не могла ошибок и промахов. Ни у себя, ни у окружающих. Поэтому ее жизнь напоминала накатанную колею, а детей она отчитывала за любое «неправильное» действие. Если замуж (или жениться) – то навсегда. Специальность выбрал – работай по специальности, нечего ерундой заниматься, из дворников в конюхи переквалифицироваться (сама мать