не свете.
В конце концов, тело Настеньки стало потихоньку реагировать на отчаянный Костин призыв. Ему тут же захотелось, чтобы они достигли кульминации вместе, но, видимо, из-за последствий только что перенесённого болевого шока, у Настеньки так и не получилось до конца расслабиться во время первого в их жизни полноценного соития.
Когда всё закончилось, они долгое время не могли отдышаться. Оба были до такой степени утомлённы, что лишь через десять минут почувствовали себя в состоянии подняться с кровати.
Костя вытащил из холодильника большую тарелку с черешней, и влюблённые радостно набросились на спелые, сладкие ягоды. Приведя себя в порядок, они застирали в общественном умывальнике рядом с домом испачканное кровью покрывало. После чего купили по пломбиру в бумажном стаканчике и отправились на пляж.
Костя был на седьмом небе. Он обещал своей возлюбленной, что в следующий раз непременно сделает всё, как надо. Для объяснения того, что Настеньке вскоре предстояло испытать, он использовал некоторые самодельные выражения, правильной русскоязычной формой которых могли бы быть, к примеру, «глубокое телесное единение» и «сказочный экстаз». Настенька, тем не менее, выглядела слегка разочарованной, хотя, как и раньше, продолжала весело щебетать, улыбаться и отвечать на Костины поцелуи самым искренним образом.
В следующий раз Костя сдержал своё обещание. А через пару дней девочка настолько вошла во вкус, что влюблённые стали прогуливать санаторские завтраки, поскольку, едва сойдя с автобуса, оказывались вынужденными мчаться в заветный домик, чтобы поскорее утолить там свою безудержную страсть.
Вскоре одного раза в день стало им не хватать, и двухнедельный пансион на берегу Чёрного моря превратился в настоящий медовый месяц.
Реальности не знакомо чувство сострадания, и всё прекрасное рано или поздно подходит к концу. Подошло к нему и то сказочное лето.
В последние несколько дней Костиного пребывания в Геленджике влюблённым пришлось серьёзно подумать над тем, как жить дальше. Переплетённые мыслями, чувствами и кипучей пубертатной физиологией, они не могли теперь просуществовать и дня, не видя друг друга. Их уши становились глухими, если подолгу не слышали родного голоса, ноги и руки отказывались подчиняться, когда какая-нибудь враждебная воля расстраивала очередное свидание. Это была Любовь, Любовь с большой буквы – восторженное, трепетное чувство, наделяющее души беззаботностью и счастьем в моменты встреч и являющееся источником невыносимой тоски и убийственной тревоги в периоды разлуки.
В конце концов, обе семьи оказались в курсе происходящего (за исключением, естественно, сексуального опыта). Видя искренность и силу чувств своих детей, мамы и папы озаботились не на шутку.
Родители Кости приехали во второй половине августа в Геленджик, чтобы забрать сына домой, но, поняв, в каком состоянии тот находится, решили отправиться «на переговоры» в Настенькин дом.
Там,